Башня Постоянства

По крышам Парижа уже скользили косые лучи по­слеполуденного солнца, когда герцог расстался с пате­ром. Он пребывал в самом прекрасном настроении, ка­кое только можно себе вообразить. Только острое нежелание принимать помощь своей бывшей возлюб­ленной все еще не давало ему покоя. Может быть, сто­ило вначале попытать счастья со своими друзьями-фи­лософами? Ведь говорили же, что они имеют серьезное влияние на духовенство. И почему бы этим господам не воспользоваться случаем, чтобы наконец проложить своим теориям о человечности дорогу к победе? Он решил заглянуть в одну уютную кофейню, где их мож­но было встретить в это время.

Ему повезло. При его появлении со своего места поднялся, чтобы приветствовать пришедшего, не кто иной, как сам господин Вольтер.

– Как мило, что вы пришли, дорогой герцог: я сго­раю от нетерпения! О вас рассказывают невероятнейшие вещи. Ваш капеллан утверждает, будто бы вы в Эг-Морте сыграли роль этакого протестантского героя-подвижника. Я ожидал, что вы явитесь не иначе как с Библией в руках… – Его уродливое лицо растянулось в гримасу ве­селья.

Герцог покраснел.

– А я ожидал, что общество, обращенное вами в религию разума, не станет верить подобным байкам! – раздраженно ответил он.

Господин Вольтер рассмеялся своим лилипутским смехом.

– Поздравляю вас с вашим оптимизмом, – произ­нес он ядовито. – Сам я, увы, пришел к убеждению, что разум – хотя и прекрасное, но весьма редкое явление. Я только удивляюсь, отчего этот факт не бросился вам в глаза именно в Эг-Морте. Ведь судьба ваших несчаст­ных узников являет собой яркое доказательство отсут­ствия какого бы то ни было разума у наших высокопо­ставленных современников.

– И прежде всего – какой бы то ни было человеч­ности, – ответил герцог. – А вы, почтеннейший, если мне не изменяет память, взывали к нам и от ее имени. Могу ли я сейчас апеллировать к вашей человечнос­ти?

– Господь с вами, герцог! Вы же не станете про­сить меня о заступничестве в связи с тем, что вы совер­шили в Эг-Морте! – Лицо знаменитого философа ис­казила сердитая гримаса. – Я нынче в немилости при дворе. Они дерзнули устроить публичное сожжение моей книги палачом! Дерзнули сжечь – мою книгу!..

Герцог встал. Он вдруг со всей ясностью понял, что эти люди не могли, да и не стали бы даже пытаться спас­ти его, ведь он уже больше не принадлежал к ним! Он впервые почувствовал разочарование в этом великом че­ловеке, сидящем напротив, чья вера в разум поколебалась лишь оттого, что он сам впал в немилость, – какое тще­славие! Неужели это тот самый друг, который когда-то здесь же, в этой ароматной кофейне, давал волю свое­му могучему духу? И что значит этот дух в сравнении I тем, что он увидел в Эг-Морте? Что значит одна сожжен­ная книга в сравнении с жертвой целой человеческой жизни?

Теперь ему не оставалось ничего другого, как при­нять помощь маркизы. И он уже второй раз за этот день отправился в Версаль. К тому же, видит Бог, времени у него уже почти не оставалось, в этом его убедил г-н Воль­тер, проявив поразительную осведомленность о его зло­ключениях в Эг-Морте.

Вечерние сумерки медленно опускались на землю, когда его экипаж остановился у ворот замка. Было странно тихо и призрачно для столь раннего часа. Гер­цогу сообщили, что встреча за игорным столом, по обыкновению собиравшим в этот час придворное об­щество, была отменена и маркиза уже удалилась в свою опочивальню. Он, несмотря на это, велел слуге доло­жить о себе.

Когда он вошел, камеристки раздевали госпожу. У него вдруг появилось фатальное чувство, что маркими ожидает короля, и ему стало не по себе. В то же время он ощутил остро волнующее колдовство ее комнаты, ин­тимные предметы которой напомнили ему о тех вече­рах, когда его самого ждала любимая женщина. Камеристка перекинула через золоченую спинку стула ночную сорочку госпожи, потом взбила подушки и наконец, по­винуясь знаку маркизы, почтительно и бесшумно скры­лась. Как хорошо был знаком ему этот знак, и с каким трепетом нетерпения ожидал он его когда-то сам! Сегод­ня этот жест пронзил его жгучей болью, которая на мгно­вение даже заглушила страх, пригнавший его сюда.

Тем временем маркиза внимательно читала пись­мо, которое ему вручил патер, и черты ее заметно про­яснялись. Очевидно, патер нашел нужные слова.

– Хорошо, дорогой герцог, я организую аудиенцию.

Вы с патером останетесь довольны, – произнесла она с многообещающей улыбкой. Она была уверена, что при­близилась к своей цели.

Как ни странно, но герцогу ее слова не принесли облегчения.

– Ренет, – промолвил он неуверенно. – Порой мне бывает стыдно за ваше покровительство… Вы меня по­нимаете?

– Нет, не понимаю! – резко ответила она, и эта резкость убедила герцога в том, что она отгадала его мысли.