Башня страха

Ага. Конечно, ведь сейчас сносят руины Зимних ворот. Несколько сотен захватчиков, прорвавшись через стену, погибли там в огне, в колдовском пламени. Мальчишкам есть чем поживиться.

Компания бросилась вдогонку за игрушкой, расталкивая торговцев, которые отчаянно бранились вслед – кто добродушно, а кто и не очень. Один из мальчишек, паренек лет шести, остановился перед старухой и церемонно поздоровался.

– Добрый день, бабушка Сэйхед.

Старуха улыбнулась, обнаружив отсутствие зубов, и не менее церемонно ответила:

– Добрый день тебе, юный Зуки. Вы ходили смотреть, как разрушают старые здания?

Зуки кивнул и усмехнулся; зубов у него тоже недоставало. Беззубым человек начинает свой путь, беззубым кончает его.

Совсем как Кушмаррах, подумала старуха.

– Ариф выйдет? – спросил мальчонка.

– Нет.

Зуки растерялся.

– Почему?

– Опасные у вас забавы. Пару минут назад вы чисто случайно избежали больших неприятностей.

Старуха отложила работу и махнула рукой в сторону бухты. Мальчик тоже повернул голову. Восемь черных всадников покачивались над толпой, как мачты кораблей в беспокойно бурлящем человеческом море. Сразу видно было, кто командир: лишь он ехал на лошади, остальные на верблюдах. Они поднимались в гору, не обращая на прохожих внимания, предоставляя им самим спасаться из-под копыт. Наемники-дартары.

Они никуда не спешили, ни за кем не гнались. Просто обычный патруль. Но если б они застали мальчишек за кощунственной игрой…

Зуки смотрел на всадников, онемев от ужаса.

– Ступай, Зуки, – сказала старуха. – Не привлекай язычников к нашему дому.

Паренек развернулся и кинулся догонять товарищей, горланивших далеко впереди. Старуха продолжала разглядывать всадников. Они быстро приближались.

Совсем юные. Старше всех командир – года двадцать три. Остальным нет и двадцати. На всех черные маски, скрывающие лица, но не целиком. Одному не больше шестнадцати.

Дартары поравнялись со старухой, и младший встретился с ней взглядом. Глаза старухи жгли, кололи, обвиняли. Юноша вспыхнул и поспешно отвернулся.

– Позор предателю, – пробормотала старуха.

– Полно, матушка. Он не в ответе. Он был ребенком, когда дартары предали нас.

– Дак-эс-Суэтта, – прошипела старуха, оглядываясь на дочь, которая вышла из дома с ребенком на руках. – Ни забвения, ни прощения, Лейла. Никогда. Герод – сегодня есть, завтра нет. Кушмаррах вечен. Захватчики будут повержены во прах, Кушмаррах восстанет. Кушмаррах припомнит дартарам их измену. – Она плюнула вслед наемникам.

Лейла насмешливо передернула плечами и вернулась в дом. Старуха ругалась себе под нос. Вот она – жизнь под пятой захватчиков: дети больше не уважают родителей.

Она взглянула вверх, на вершину холма. Даже с ее места цитадель Накара Отвратительного не разглядеть. И все же холодок пробежал у старухи по спине.

Приходится признать – кое-что хорошее оккупация принесла Кушмарраху. Ничего не скажешь, Ала-эх-дин Бейх – настоящий герой. До его жертвоприношения никто не посмел бы назвать Накара Отвратительным, разве что еле слышным шепотом.

* * *

Зуки проследил взглядом за тощим пальцем старухи. Всадники-дартары напоминали героев тех страшных историй, которыми мальчики постарше пугают по ночам младших братьев. Черные зловещие фигуры, видны лишь глаза и темные, покрытые татуировками щеки.

Он развернулся и принялся отчаянно проталкиваться сквозь толпу, извиняясь перед взрослыми и время от времени выкрикивая:

– Яхуд!

Все, буквально все были выше его, а пыль внизу лежала таким толстым слоем, что Зуки никак не удавалось разглядеть друзей. Ему показалось, что кто-то окликнул его по имени.

Бам! Он налетел на Яхуда. Тот как раз поднял с земли череп.

– Ты, придурок! – огрызнулся Яхуд. – Смотри, куда прешь.

– Яхуд, дартары.

– Что?

– Дартары идут. Прямо за нами.

– Правда что ли?

– Да.

Яхуд нерешительно взглянул на череп.

– Ладно, Зуки. Бери, выбрось его в переулок. Зуки взял череп двумя руками и пошатнулся под его тяжестью. Переулок был недалеко. Яхуд поднял тревогу, и за Зуки пошли еще несколько мальчиков.

Он уже готов был вступить в переулок, но заметил в тени какую-то фигуру и остановился.

– Тащи сюда, парень, – произнес едва слышный голос. – Отдай его мне.

Зуки сделал три шага и остановился. Что-то внушало ему сомнение.

– Ну, пошевеливайся.

Подчиняясь властному голосу, мальчик шагнул еще на три шага вперед. И один шаг оказался лишним. Человек прыгнул вперед и мертвой хваткой вцепился Зуки в плечо.

– Яхуд!

– Ты Зуки, сын Насифа?

– Яхуд!

– Отвечай, сучонок!

– Да! Яхуд!

Послышались голоса вступивших в переулок детей. Человек ухватил Зуки за руку и потащил вглубь, в глубокую тень. Зуки кричал, брыкался, вырывался, по-прежнему не выпуская череп.

* * *