Башня страха

Показался Мо'атабар. Он в одиночестве спускался с холма. Ногах подошел, начал что-то говорить ему.

Стафа решил вмешаться в игру. Правила карапуз понял по-своему. Он отнял апельсин у Меджаха и братишки и, заливаясь смехом, носился с ним между ног верблюдов Меджах поймал малыша, ухватил и попробовал подкинуть — но передумал и опустил на землю.

— Уф! Ну и тяжел ты, братец! Возьму лучше кого-нибудь другого Стафа, так и не выпустив из рук апельсин, побежал в дом.

— Мамочка! Я устал! — кричал он так громко, точно на самом деле решительно никакой усталости не чувствовал.

— Я лучше пойду, — спохватилась Тамиса. — Дел по горло, а матушка и без того раздражена. Идем, Ариф.

Йосех попрощался, проводил их глазами. Он понимал, что, предпочтя общество Миш, жестоко разочаровал Арифа Но что тут поделаешь? И как объяснишь?

Мо'атабар пошел дальше. Ногах вернулся и сел на прежнее место. Он, очевидно, был чем-то озабочен.

— Ну? — спросил Меджах.

— Джоаб. Он забирает пятнадцать сотен и отправляется в погоню за турками.

Чешуйчатое существо в животе Йосеха пробудилось от спячки и начало извиваться.

— Мы тоже идем?

— Нет. Мы продолжим играть в Фа'тадовы игры Он посылает только конницу. Хочет успеть вклиниться между турками и стадами. Так, на всякий случай.

Йосех попытался скрыть облегчение. В нем не было ничего позорного, но юноше не хотелось показывать свое равнодушие к славе и отвращение к дракам и бешеным скачкам в дождь и бурю.

Тучи потихоньку сгущались. Но вейдин не обращали на это внимания. Значит, дождя скорее всего не будет. А жаль.

В городе черт знает что творилось. Все воинские подразделения пришли в движение — они подтягивались к Летним воротам, откуда с первыми лучами солнца предстояло выступить в поход. Эйзелу не нравились эти перемещения: они мешали с должной тщательностью соблюдать меры предосторожности.

Что-то будет завтра, когда в Кушмаррахе останется лишь сильно ослабленный гарнизон? Неужели безумцы из числа Живых не удержатся и дадут знать о себе?

Эйзел почуял нечто неладное. Непонятно что, непонятно где. Просто укол беспокойства. И потому неприятно вдвойне: неизвестно, откуда ждать удара.

Он занял наблюдательный пост неподалеку от дома Ишабела бел-Шадука в северном Шу и с час следил за входной дверью. Ишабела посетили несколько человек. Двух головорезов Эйзел узнал. Ребятки из тех, что ради денег готовы решительно на все.

Эйзел понял, чем занимается бел-Шадук. И это ему тоже не понравилось. Он думал, что у Ишабела хватит здравого смысла держаться в стороне. Но золото и женщины способны ослепить даже самого благоразумного мужчину.

Время между тем шло. Пора идти, если он хочет успеть сделать все дела за Осенними воротами и вернуться засветло.

Эйзел нагнал кавалькаду с гробом Генерала километрах в трех к востоку от дартарского лагеря. Новый Генерал-калека указал ему на крытую повозку с телом старика.

Эйзелу стоило лишь взглянуть на черную метку — и подозрения его превратились в уверенность.

Проклятая женщина спятила вконец! Она ведь предаст город огню!

Самое скверное — Чаровнице до этого и дела нет.

Эйзел выбрался из повозки и прошел в конец процессии — переговорить с ехавшим верхом на осле калекой. Какое падение! При Дак-эс-Суэтте он небось скакал на чистокровном жеребце.

— У меня возникли некоторые соображения. Теперь я знаю, откуда начать поиск.

— Откуда? Кто это сделал?

— Я сообщу вам, когда буду знать точно. Кстати, у меня предложение — не закапывайте старика, сожгите его.

— Это в обычае последователей Горлоха, но не Арама.

— Слушайте, сколько людей будут оплакивать своего возлюбленного Генерала? И сколько, по-вашему, шансов, что все они сумеют держать рот на замке, не проболтаться, кого и где хоронили? Слух дойдет до Кадо, старика откопают — и пошло-поехало…

— Хорошо, я подумаю.

Упрямый дерьмец. Напрашивается на неприятности.

— Обратите внимание на нового градоначальника и его ведьму. Тут все не так просто, как кажется. Подробнее обсудим при встрече — я тороплюсь.

Эйзел развернулся и зашагал на запад.

Дорога была запружена народом. Много, слишком много людей. Присутствие скольких из них объясняется похоронами? Эйзел вгляделся в лица. Некоторые он узнавал. Он запоминал каждого встречного. Это вошло в привычку, Эйзел следовал ей всегда, порой бессознательно. Сейчас его взгляд выхватил из обычной толпы нищих и бродяг у Осенних ворот два лица. Одного из этих людей он впервые заметил поблизости от жилища Ишабела бел-Шадука. Второго видел в коридорах Дома Правительства.

Так-так.

Эйзел не дал им поохотиться всласть. Он пошел к Муме и весь остаток дня и начало вечера провел в трактире — ел, размышлял и, неторопливо, старательно подбирая слова, сочинял длинное послание генералу Кадо. Потом вручил письмо младшему отпрыску Мумы, сообразительному и проворному мальчишке, и расслабился за кружкой темного пива. Перед ночной работой не помешает чуток передохнуть.

Мериэль взяла бел-Сидека за руку, отвела к заваленному подушками дивану.

— Извини, дружок, но вид у тебя нынче — краше в гроб кладут.

— Это ты меня извини…