Башня Тишины

— Неужели? — в глазах женщины заблестели стальные искорки. — Принц-регент ненавидит рожденных с волшебством, то есть и нас тоже. Как-то мне рассказывали, что после бала принц садился в карету, и тут, на свою беду, дорогу ему перешла одна из старых колдуний. Он весь затрясся от злости и чуть не забил старуху. Весь Летний дворец говорит об этом до сих пор. Нет, он точно сумасшедший, как и его любимый папочка.

— Но вот различие между ними заключается в том, — вмешался дотоле молчавший Иссей Белкери с другого конца стола, — что его отец для нас менее опасен.

Сбоку от него сидели две новообращенных девочки-ученицы — одна рыженькая, лет семнадцати, а вторая чуть постарше, с иссиня-черными волосами. Они ничего не говорили, но слушали с молчаливой жадностью. Они знали, что это всего-навсего обычные сплетни, но кто знает, вдруг в будущем это как-то повлияет на ход их жизни? Рядом с ними мешком восседала на стуле старая тетушка Мин — самая старая из волшебников квартала. Она было задремала, но Керис с улыбкой коснулся ее руки, и старуха, что-то забормотав, снова принялась за вязание. Спицы так и мелькали в ее руках, похожих на когтистые птичьи лапы.

Тут снова подал голос Витвел Сим:

— Но даже если принц и полагает, что наше волшебство — самое обычное шарлатанство, как он, несомненно, подумал о той старухе, он все равно не отважится разозлить архимага. Этого не допустит ни Совет, ни Церковь. А мы и не знаем, что Солтерис ушел во дворец…

— Если солдаты регента повсюду в городе, — холодно заметила Розамунда, — то уже не столь важно, кто куда ушел. Нет, принц Фарос, несомненно, просто сумасшедший. Его вообще давно нужно было отстранить от власти, отдав ее кому-то из двоюродных братьев или сестер.

— Как сурово, — рассмеялся Иссей, — но вот только хочешь ли ты, чтобы Империей правили всякие простофили вроде Магистра Магуса, а то еще похлеще — какая-нибудь старая колдунья?

Красивые губы женщины непроизвольно дрогнули при упоминании одного только имени самого известного в городе шарлатана. Но Розамунда сумела сдержать свой порыв, обратившись к тарелке с уже остывшей пищей. Не найдя нужных аргументов, она просто предпочла помолчать — ведь молчание иногда тоже очень хороший козырь.

Керис, нося на кухню грязную посуду, думал о предстоящей тренировке по фехтованию. Затем его мысли снова сползли на деда — он думал о том, какое отношение имеет к архимагу все сказанное за столом. Не потому, что Керис не верил в способность регента учинить что-нибудь недостойное — как раз на гадости тот был горазд — просто молодой человек не мог поверить, что кто-то способен причинить вред его деду.

С детства Керис знал своего второго деда, Солтериса Солариса, как очень загадочную личность. Дед изредка — зимой чаще, а летом всего раза два — захаживал на хутор его матери, находившийся возле Пшеничной деревни. Тогда волосы Солтериса были темными, как сейчас волосы матери Кериса, но сам Керис уродился светловолосым, в отца. Иногда казалось, что от отца Керис унаследовал еще что-то, не только цвет волос. Когда Керис давал торжественную клятву в присутствии всего Совета Кудесников, он обещал защищать архимага всеми силами — а у него было куда больше физической силы, нежели волшебной.

Вообще же Керис старался думать о том, что касалось его напрямую, — о постоянном совершенствовании воинского искусства. И уж на этих тренировках он выкладывался как подобает, нанося удары деревянным мечом под неусыпным оком наставника. Обычно занятия происходили в самом нижнем этаже дома, в полуподвале, куда под вечер сквозь стрельчатые окна падал солнечный свет угасающего дня. Несмотря на пять лет непрерывных упражнений, каждый вечер после занятий Кериса свербила одна и та же мысль: все, так больше невозможно. Все эти «вперед-назад», «коли-руби» и «раз-два» надоели ему до черта, тем более что умение настоящего воина к нему упорно не желало приходить. Но зато во время тренировок в голове не оставалось никаких мыслей — так учил наставник. Он говорил, что думать нужно только этими «вперед-назад» — «коли-руби», вспоминая уроки фехтования, полученные когда-то, иначе в бою, стоит только отвлечься, враг сразу одолеет тебя. И на разные другие беспокойные размышления времени не оставалось, что тоже было неплохо.

К десяти часам вечера темнело, но гулять Керису после занятий совершенно не хотелось — тренировки выматывали последние силы. Поплескавшись над лоханью с теплой водой, он как подкошенный падал в постель и засыпал крепким сном. Но теперь он задумался над тем, что же все-таки произошло. Он спросил про деда, причем вопрос казался самым что ни на есть невинным. Но реакция на него оказалась совершенно непредсказуемой. Неужели волшебство архимага и в самом деле пропало?