Башня ветров

– Ася, они шутят, – раздался в трубке голос Молчанова.

– Хороши шуточки! А как же офис?

– Попросили Михайловых обзвонить клиентов и предупредить, что какое-то время мы работаем только удаленно, офис закрыт. Настю оставили на попечение воспитательницы. Понятно, ребенок обидится, но мы постараемся все компенсировать.

Ася размазывая слезы по щекам, смотрела на Ивана, а он на нее: глаза красные, нос распух. Какая же она…

– Не плачь, родная, не плачь, любимая! Все будет хорошо!

По телу растеклось приятное тепло. Пусть Марс не была ясновидящей и Асе не передался ее дар, но сейчас, когда ее рука лежит в руке Ивана, теплой и надежной, она знала – все будет хорошо.

Ася набрала в корзинку разнообразной еды из холодильника, и они поднялись в свою комнату.

– Давай позвоним Щедрому, – предложила она. – Он точнее скажет, что случилось.

Майор, в отличие от Кристины и Молчанова, не был настроен столь оптимистично.

– Не знаю, зачем они поехали к нему, – сказал он. – Лебедев ваш в искусственной коме. У него сильное переохлаждение, воспаление легких, сотрясение мозга, перелом ребер. В общем, досталось нашему Федьке. В следующий раз не будет лезть куда не надо. Мы же почти вычислили этого мужика, а теперь он пустился в бега. Но от нас никуда не денется. Уже объявлен план «Перехват», его задержание – дело времени. Машинка у него не из мощных, от нас не уйдет.

– Что за машина? – спросил Рыбак, вспоминая последнюю гонку «Форда» по горному серпантину.

– «Лада Гранта».

– Может, и цвет знаешь?

– Темно-серая.

– Слушай, Геннадьич, не в службу, а в дружбу. Мне нужно пробить адрес и телефон дочери Павла Воронцова. Зовут ее Наташа. Живет, скорее всего, в Москве. Сам Воронцов, капитан третьего ранга, умер года два назад, у него осталась дочь, эта самая Наташа, и жена Олимпиада. Поможешь? Я бы не просил, Федьке поручил бы, но, сам понимаешь, от него еще долго толку не будет. С меня, ясное дело, пиво.

– Ну ничего себе у тебя задание! Ладно, попробую поискать.

– Попробуй, попробуй.

Глава 53

Идти никуда не хотелось. Ася с Иваном лежали на кровати и ждали новостей от Кристины и Щедрого.

– А Липу Петровну ты не хочешь поискать? – спросила Ася.

– Интересно, как?

– Она поехала в какую-то инновационную клинику по восстановлению зрения.

– Знаешь, сколько таких по России! А ведь есть еще за границей…

Ася открыла ноутбук и какое-то время листала страницы различных сайтов, посвященных медицинским проблемам.

– Не знаю, – наконец сказала она. – Насколько я поняла, у Липы Петровны был запущенный случай. Тут написано, что такое не лечится. То есть если бы она обратилась к врачу вовремя, когда зрение только начало портиться… Можно было бы приостановить процесс…

– Предлагаю задать этот вопрос Глебу. Пусть спросит у своих врачей.

Глеб перезвонил через десять минут.

– Наш офтальмолог Липу видел, считает, что ничего нельзя сделать, – сказал он.

– Можно узнать еще одно мнение, – после короткого раздумья предложил Иван. – У Кристининого братика[18]. Заодно узнаем, как они там.

Кристина с Тимуром были уже в больнице, ждали, когда освободится лечащий врач Федора.

Ответ пришел примерно через час. Русский язык Оливера был далек от совершенства, тем не менее Асе с Иваном удалось понять, что при продолжительной слепоте операция способна лишь частично вернуть зрение, человек сможет различать источники света, видеть контуры предметов и очень крупные объекты.

– Но ведь Липе Петровне обещали полное восстановление зрения, – сказала Ася. – Мошенники?

– Скорее всего, – подтвердит Иван.

Щедрый позвонил только на следующее утро.

– Держи адрес, – сказал он. – С тебя пиво. Нет, два пива.

– Так и быть, три, – не стал торговаться Рыбак.

Наташа Воронцова – выйдя замуж, она не стала менять фамилию – проживала в Москве, на Кутузовском проспекте.

– Отправим туда Кристину с Тимуром. Нечего в больнице высиживать, все равно к Федьке сегодня вряд ли пустят.

Кристина перезвонила через три часа.

– Встретились мы с этой Наташей, – рассказала она. – К матери у нее отношение самое негативное. Говорит, что та ее бросила в трехлетнем возрасте под предлогом необходимости ухода за больной матерью и больше в жизни дочери не участвовала.