Башня Ворона

Насколько мне известно, ты спал мертвым сном в верхних этажах постоялого двора, что неподалеку от крепости Вастаи, пока тебя не разбудил громоподобный стук в дверь. При первом же ударе ты вскочил, откинул плащ и, выхватив кинжал, завопил:

– Кто там? Чего надо?

Стук прекратился.

– Эоло!

Узнал ли ты этот голос? Или еще не наслушался его вдоволь?

– Эоло! Проснись, дитя! Нужно поговорить.

Помешкав, ты спрятал кинжал в ножны, завернулся в плащ и впустил в комнату Зизуми.

– Я не сплю, матушка.

– Ты должен образумить Мавата!

– Простите, не совсем понимаю, о чем вы…

– Ведь он внемлет твоим словам. Ты говорил, он не хандрит на поле брани, а сопровождаешь его ты, не кто-то другой. Получается, ты знаешь к нему подход.

– Все равно не понимаю, – вежливо откликнулся ты, однако в голосе сквозила растерянность. – Кому срочно понадобилось, чтобы Мават прервал свое уединение?

– Уединение он прервал, более того! Беда не в этом. Рано или поздно он должен был выйти, не в первый раз. Беда в том, – Зизуми понизила голос, – чем он занимается сейчас.

– Никак не возьму в толк, чего вы добиваетесь, – признался ты. – Если я вдруг понадоблюсь господину, он пошлет за мной.

– За тобой посылаю я! – рявкнула Зизуми. – Отправляйся на площадь и вразуми Мавата. Пусть прекращает делать из себя посмешище, Глашатай не станет долго терпеть его выходки. В общем, урезонь его, как умеешь.

Пару секунд ты обдумывал ее слова.

– Где сейчас господин Мават?

Зизуми поморщилась и изобразила протяжный сердитый вздох:

– Ты что, оглох? Я ведь сказала, он на площади, перед крепостными воротами. Мимо не пройдешь, – ехидно добавила собеседница.

– Спущусь через минуту, – заверил ты, отвесив короткий поклон.

Зизуми глядела с сомнением, будто досадуя на твою медлительность, будто намереваясь возразить, однако вслух произнесла:

– Ладно. Спасибо, – и скрылась за дверью.

Ты поспешил вниз. Восход только-только занимался над крышами, однако обитатели постоялого двора, включая ксуланцев (предположительно, вместе со змеей), высыпали наружу. Протиснувшись сквозь толпу, ты обнаружил, что по всему периметру площади выстроились зеваки, с любопытством взирающие на обнаженного Мавата.

Зизуми слегка погрешила против истины: Мават сидел не у ворот крепости, а в центре площади. Как мне видится, цель сего действа – не воспрепятствовать людскому потоку, а удостовериться, чтобы всякий проходящий мимо заметил акцию и осознал ее посыл.

– Доброе утро, господин, – приветствовал ты, поравнявшись с Маватом. – Матерь Зизуми наказала мне переговорить с тобой.

– Что она велела передать? – откликнулся он, не поднимая головы и отстраненно глядя перед собой.

Утро выдалось прохладным, кожа Мавата вся покрылась мурашками.

– Чтобы ты прекращал делать из себя посмешище и – не сердись, господин, я лишь передаю ее слова – что Глашатай не станет долго терпеть твои выходки. В общем, мне велено урезонить тебя, как умею.

– Ты надежный посланник, – с едва уловимой горечью констатировал Мават.

– Стараюсь, господин.

– Это мне известно. – Тон Мавата смягчился, однако выражение лица осталось прежним.

– Матушка Зизуми права, господин. Твой дядя долго сносить это не будет.

– Весьма любезно с ее стороны предупредить меня. – Горечь вернулась в его интонации. – Ступай обратно на постоялый двор, позавтракай. Ручаюсь, вниманием тебя сегодня не обделят.

– Как пожелаете, господин, – кивнул ты и удалился.

Воротившись к себе, ты совершил утреннюю молитву, после прихватил порцию хлеба с пивом и уселся за полированный деревянный стол, который успели отодвинуть от стены вместе с прочей мебелью, поскольку уже занимался день и все постояльцы проснулись. Как и накануне, ты выбрал место, с которого открывался обзор на входную дверь, кухонное помещение и лестницу. Трапезничал молча. Еще несколько зевак с площади устроились неподалеку, неустанно косясь на тебя и перешептываясь.

В зал вошел ксуланец, беседовавший с тобой вчера.

– Доброе утро, – поприветствовал он, направляясь к тебе.

Прочие в зале старательно делали вид, будто не глазеют на вас обоих и не напрягают слух в попытке уловить обрывки фраз.

– Доброе утро, – отозвался ты вежливо, но без намека на радушие.

Ксуланец уселся напротив, из горловины туники высунулась змея – и тут же спряталась.

– Я не называть свое имя вчера. Дупезу.

Ты молча откусил хлеб.

– А как кличут тебя?

Ты пожевал. Тщательно. Проглотил. Пригубил пива. И только потом ответил:

– Эоло.

– Эоло, – с улыбкой повторил Дупезу. – Эоло, помощник князя Мавата.

– В Ирадене так не говорят. Князь – вербское слово.

– А, ты снова помогать мне в ираденском! – обрадовался Дупезу. – Премного благодарен, Эоло.

– Пустяки. – Ты снова принялся за хлеб.

– А как принято говорить в Ирадене?

– Преемник Глашатая.

Дупезу облокотился на столешницу из темного дерева.

– Преемник Глашатая Мават вести себя странно. Наш проводник уверять, он принудить царь… «Царь» тоже вербское слово?

– Да, – сухо бросил ты.

– Правильно будет «Глашатай»? Мават принудить его к ответу. Ведь так? Чего добиваться преемник Глашатая?

– Спроси у него.