Башня (Вздымающийся ад)

А Нат знает?

Я у него не спрашивала. Наступила тишина.

Наверно, начал Макгроу, если бы у вас были дети... Я знаю, что это старомодно...

Детей у нас никогда не будет. Это ещё одна причина. Поль сделал вазэктомию. Прошло немало времени, пока он соизволил мне это сообщить, но это так.

Патти взяла меню. Потом ослепительно улыбнулась:

Ну, а что у тебя новенького? Полагаю, мистер Man гроу, вам стоит заказать поесть. Или вы хотите накачаться одним спиртным, старый пьяница?

"Боже, сказал он себе, если бы я мог так относится к своим проблемам! Но не получится".

Ты говоришь, как...

Глаза Патти подозрительно заблестели.

А ты, папа, говоришь... Она запнулась.

На глазах у неё появились слезы, и она, достав бумажный носовой платок, принялась сердито вытирать глаза.

А, черт! вырвалось у нее. Черт! Черт! Черт! Я не собираюсь реветь.

Иногда, ответил Макгроу, человек должен или разреветься, или разбить что-нибудь вдребезги. Я тебя понимаю, лапушка.

* * *

Из ресторана в редакцию Зиб вернулась на такси. В кабинете упала на стул, сбросила туфли и, не замечая груды рукописей на столе, невидящим взглядом уткнулась в стену.

Она ни на миг не поверила тому, что Поль Саймон сказал о Нате: что этот тип с Дикого Запада, с которым не стоит перегибать палку. О Нате у неё было свое мнение.

С другой стороны, насколько хорошо она знает своего мужа? Насколько вообще можно знать другого человека? Эта проблема постоянно обсуждалась в рассказах, которые ей приходилось читать по работе. Видимо, есть в ней что-то существенное.

Они с Натом были женаты уже три года, и хотя их брак был относительно непродолжительным, этого было достаточно, чтобы узнать подход Ната к обыденным каждодневным вещам, а ведь именно он говорит об основных чертах характера.

Нат каждый вечер аккуратно вынимал все из карманов и развешивал свою одежду. В ботинки он вставлял колодки. Пасту выжимал не сверху, а обязательно от конца тюбика, и Зиб была уверена, что, чистя зубы, он отсчитывает ровно тридцать секунд или сколько там положено, сорок пять? Двадцать один, двадцать два, двадцать три...

Зиб спала беспокойно. Нат, наоборот, ложился на спину и больше уже не шевелился. И не храпел. И он был не из тех, что распевают утром под душем или просто действуют на нервы; за завтраком, состоящим из сока, яйца и кофе, был весел и не гремел посудой, как будто воюя с врагом.

Утренние пробежки в парке, дорога пешком на работу и с работы и зарядка в течение дня поддерживали его отличную физическую форму. Бег трусцой и пешие прогулки Зиб бы ещё вынесла, но зарядка была для неё уже чересчур, хотя Нат ей и объяснил, что она необходима из-за старой травмы позвоночника, вызванной падение с лошади где-то в дурацких горах на Западе.

Нат не давал чаевых ни официантам, ни таксистам. Всегда был точен. "Мартини" он предпочитал "бурбон", что вначале казалось странным, но теперь уже стало привычным. Он с удовольствием любовался красивыми женщинами, но Зиб могла побиться об заклад, что дальше взгляде дело не идет. Их сексуальная жизнь была приятной, разнообразной и не перешла в простую привычку, как это не редко бывает.

Где же во всем этом мог скрываться характер, который обнаружил Поль Саймон?

А почему её это вдруг так заинтересовало? Может она представить Ната в роли разгневанного мужа, который бросит ей в лицо обвинение в измене и, если верить Полю, примет ответные меры? Нечто подобное сообщен ям в "Дейли ньюс" или, кстати говоря, тому, что описав в дюжине рукописей, валявшихся у неё на столе? Ерунда.

Если Нату чего и недостает, так это агрессивности. Зиб помнит, как однажды вечером заговорила об этом его не достатке. Она сказала:

Ты ведь способнее, чем думаешь. И Бен Колдуэлл это знает. Чего бы иначе он так тебя продвигал?

Больше некого, улыбнулся он. Еще вопросы есть?

Вот чего в тебе я терпеть не могу продолжала Зиб, так это твою невозмутимость. Знаешь, я в жизни не видела, чтобы тебя что-то расшевелило.

Иногда бывает.

Не верю.

Ты предпочла бы, чтобы я устраивал сцены и бил: суду?

Я не это имела ввиду. Но в этом мире человек до жен пробиваться вперед, или об него будут вытирать но ты это понимаешь?

Это позиция столичного жителя.

А здесь и есть столица. И после паузы... Зачем же ты сюда вообще приехал?

Хочешь сказать, что здесь мне не место?

Я не об этом, ты прекрасно знаешь. Я только спрашиваю тебя, зачем ты сюда вообще приехал.

Чтобы найти тебя.

Я серьезно.

Ладно. Нат все равно улыбался. Потому что здесь был Бен Колдуэлл, и я хотел работать с лучшим из лучших архитекторов над самым лучшим проектом. Это очень просто.

И ты работаешь, кивнула Зиб. Ну а когда "Башня мира" будет готова, сдана и станет просто ещё одним небоскребом, что дальше? Она замялась. Вернешься в свои горы?

Возможно. Вероятно. Поедешь со мной?

Я была бы там не на месте. Точно так же... она запнулась.

Как я не на месте здесь? Он покачал головой и снова улыбнулся: Ты везде и всегда будешь на своем месте. Ты существо общественное.

А ты?

Нат пожал плечами.

Иногда и сам не знаю, ответил он.