Башня Зенона

Когда-то на всем пространстве, ограниченном линией городских укреплений, лепились друг к другу дома. Над ними возвышались величавые, стройные храмы; среди белых стен и красных черепичных крыш редкими пятнами зеленели виноградные лозы, фиговые, тутовые, кевовые деревья. Город жил тесно — не часто доводилось ему расширять свою территорию, перенося дальше к западу оборонительные стены и башни. Только крайняя необходимость понуждала время от времени делать такое усилие, неся при этом немалые расходы и тяготы.

Узкие улицы, тесноватая площадь что ни день кишели народом. Херсонеситы толпились бок о бок с чужеземцами, горожане с крестьянами; в толпе выделялись богато одетые купцы, обветренные загорелые моряки, бряцали оружием воины, мелькали женщины в длинных пестрых одеждах. На рынке шла бойкая торговля: пронзительные или певучие крики зазывал и торговцев перекрывали оглушительный разноголосый гомон. Торговали не только продуктами, свезенными из окрестностей, изделиями местных ремесленников, но и товарами, доставленными из далеких стран. В открытые широкие двери лавок каждый мог разглядеть заморские соблазны: ткани невиданных расцветок, дорогое оружие, драгоценности, посуду. Недаром над гаванью Херсонеса весь день стоял шум, сопровождавший разгрузку и загрузку кораблей. С рассвета дотемна не утихал и звонкий перестук молотков в руках каменщиков, не разгибавших спины над спешной (как всегда) работой — строительством нового прясла оборонительной стены или очередной боевой башни….

Тому, кто познакомился с историей Херсонеса, башня Зенона запомнится не только как фортификационное сооружение, грандиозное по своему времени, да и по нашей теперешней мерке не малое. Она — точнее ее сердцевина — остается свидетелем тех трагических дней, когда для спасения города приходилось жертвовать не только всем дорогим, но и тем, что было свято; когда на самом уязвимом месте встала пред врагом точно чудом выросшая твердыня — башня, выстроенная из священных надгробий предков.

История этой башни — история Херсонеса, и все, что она открыла нашему взору, приводит на память Присягу. Каждое слово Присяги проникнуто одной главнейшей заботой — о защите и безопасности отечества. Она — документ, ни с чем не сравнимый: через нее, как эстафета, передавалось молодому поколению от его отцов чувство ответственности за благоденствие государства.

«Я буду единомышлен о спасении и свободе государства и граждан и не предам Херсонеса, Керкинитиды, Прекрасной гавани и прочих укрепленных пунктов и из остальной территории, которою херсонесцы управляют или управляли, ничего никому, ни эллину, ни варвару, но буду оберегать все это для херсонесского народа»[12].

Молодой человек, принесший Присягу, становился не только полноправным гражданином, а прежде всего защитником отечества. И сколько потом погибло их — едва возмужавших, но свято исполнивших клятву! Не каждый из схватки с врагом возвращался домой, к своим близким. Трагическим эхом Присяги, возгласом хора античной трагедии звучат, точно излившиеся из переполненного скорбью материнского сердца, заключительные строки эпитафии юного херсонесца Ксанфа, сложившего голову в битве:

О, если больше Плутону, чем вам, достаются на радость

Дети, зачем вы в родах мучитесь, жены, тогда…

Не у башни ли нашей сражаясь ты пал, юный Ксанф, сын Лагорина?..

Ныне над Херсонесом тишина. Приглушенные голоса Севастополя доносятся сюда из-за Девичьей горы, которую уже почти заполонили многоэтажные дома растущего современного города. Навстречу ему, трудясь неслышно и кропотливо, археологи подымают из недр земли руины города, уходящего в седую древность. Изо дня в день все яснее становится его подлинный лик, выступает из забытья жизнь, далекая от нас по времени, но в самом главном неожиданно близкая…

Теперь древняя быль, воскрешенная трудом археолога, не оставит ни нас, ни наших потомков. Незабываемый исторический урок дает нам башня Зенона; созвучны ее поучительной были слова поэта — нашего современника:

И, опуская взор во мрак обрыва
Времен, где гул истории затих.
Мы собственный великий век узрим[13].