Басни

     На Щуку подан в суд донос,
Что от неё житья в пруде не стало;
          Улик представлен целый воз,
     И виноватую, как надлежало,
На суд в большой лохани принесли.
          Судьи невдалеке сбирались;
          На ближнем их лугу пасли;
Однако ж имена в архиве их остались:
          То были два Осла,
Две Клячи старые, да два иль три Козла;
Для должного ж в порядке дел надзора
Им придана была Лиса за Прокурора.
     И слух между народа шёл,
Что Щука Лисыньке снабжала рыбный стол;
Со всем тем, не было в судьях лицеприязни,
     И то сказать, что Щукиных проказ
Удобства не было закрыть на этот раз.
Так делать нечего: пришло писать указ,
Чтоб виноватую предать позорной казни
И, в страх другим, повесить на суку.
«Почтенные судьи! – Лиса тут приступила. —
Повесить мало, я б ей казнь определила,
Какой не видано у нас здесь на веку:
Чтоб было впредь плутам и страшно и опасно —
Так утопить её в реке». – «Прекрасно!» —
Кричат судьи. На том решили все согласно,
И Щуку бросили – в реку!

Белка

В деревне, в праздник, под окном
          Помещичьих хоро́м,
               Народ толпился.
На Белку в колесе зевал он и дивился.
Вблизи с берёзы ей дивился тоже Дрозд:
Так бегала она, что лапки лишь мелькали
     И раздувался пышный хвост.
«Землячка старая», спросил тут Дрозд:
                      «нельзя ли
     Сказать, что́ делаешь ты здесь?» –
«Ох, милый друг! тружусь день весь:
Я по делам гонцом у барина большого;
     Ну, некогда ни пить, ни есть,
     Ни даже духу перевесть».
И Белка в колесе бежать пустилась снова.
«Да», улетая, Дрозд сказал: «то ясно мне,
Что ты бежишь – а всё на том же ты окне».

     Посмотришь на дельца иного:
Хлопочет, мечется, ему дивятся все:
     Он, кажется, из кожи рвётся,
Да только всё вперёд не подаётся,
     Как Белка в колесе.

Мыши

     «Сестрица! знаешь ли, беда!»
На корабле Мышь Мыши говорила:
«Ведь оказалась течь: внизу у нас вода
          Чуть не хватила
          До самого мне рыла».
(А правда, так она лишь лапки замочила.)
     «И что́ диковинки – наш капитан
          Или с похмелья[90], или пьян.
Матросы все – один ленивее другого;
          Ну, словом, нет порядку никакого.
     Сейчас кричала я во весь народ,
     Что ко́ дну наш корабль идёт:
Куда! – Никто и ухом не ведёт,
Как будто б ложные я распускала вести;
А ясно – только в трюм лишь стоит заглянуть,
     Что кораблю часа́ не дотянуть.
Сестрица! неужели нам гибнуть с ними вместе!
Пойдём же, кинемся, скорее, с корабля;
          Авось не далеко земля!»
Тут в Океан мои затейницы спрыгну́ли
          И – утонули;
А наш корабль, рукой искусною водим,
Достигнул пристани и цел, и невредим.

     Теперь пойдут вопросы:
А что́ же капитан и течь, и что́ матросы?
               Течь слабая, и та
               В минуту унята;
А остальное – клевета[91].

Лиса