Басни

Детина по уши в красавицу влюбился

И, наконец, во что-б ни стало то, решился

Иметь ее женой.

Не даром столько он красавицей пленился.

Красавицы еще не видано такой.

Да полно, вот беды какие:

Обыкновенно уж красавицы такие,

Что каждый, думаю, узнал,

Кто в этом случае бывал:

Чем более их обожают,

Тем более они суровыми бывают.

Детина этот то-ж уж очень испытал.

Три года по своей красавице вздыхал,

Стенал, страдал,

Терзался, рвался и крушился,

Однако же, не мог никак ее склонить,

Чтобы любовь к себе взаимну получить.

Что-ж, с грусти, наконец, он странствовать пустился,

И для красавицы (что может злее быть!)

В дороге с бесом подружился

И письменно договорился

Во услужении его два года жить,

Чтобы красавицу в жену лишь получить.

У беса тотчас все с детиною решилось:

Рукописанье бес берет,

И слово честное детине бес дает;

А что обещано, и делом совершилось.

Хоть бес обыкновенно лжет,

Однако, тут сдержал, что сказано им было.

И время трех недель еще не проходило,

Как для детины день счастливый наступил:

Красавицу свою в жену он получил.

Но что-ж? — и двух недель с женой не проживает,

Уж беса в помощь призывает.

„Ах!“ говорит ему: „не ведаешь всего

Ты горя моего:

Два года я тебе служить, ведь, обещался,

Когда красавицы тобой я домогался;

Но нет, избавь меня ты от нея, избавь,

А к услужению хоть год еще прибавь“.

Но бес той просьбы не внимает.

А молодой

Вдобавок черту год, вдобавок и другой,

И к году год еще к услугам прибавляет.

„Хоть тяжко“, говорит, „у черта быть слугой,

Однако, легче все, чем с злою жить женой“.

БОГАЧ И БЕДНЯК

Сей свет таков, что кто богат,

Тот каждому и друг, и брат,

Хоть не имей заслуг, ни чина,

И будь скотина;

И кто бы ни был ты таков,

Хоть родом будь из конюхов,

Детина будешь, как детина;

А бедный будь хоть из князей,

Хоть разум ангельский имей

И все достоинства достойнейших людей,—

Того почтенья не дождется,

Какое богачу всегда уж воздается.

Бедняк в какой-то дом пришел.

Он знанье, ум и чин с заслугами имел,

Но бедняка никто не только что не встретил,

Ниже никто и не приметил,

Иль, может быть, никто приметить не хотел.

Бедняк наш то к тому, то к этому подходит,

Со всеми разговор и так и сяк заводит,

Но каждый бедняку в ответ

Короткое иль да, иль нет.

Приветствия ни в ком бедняк наш не находит;

С учтивством подойдет, а с горестью отходит.

Потом,

За бедняком,

Богач приехал в тот же дом,

И не имел богач сей ни заслуг, ни чина,

И был прямая он скотина.

Что-ж? богачу, сказать нельзя, какой прием!

Все встали перед богачом;

Всяк богача с почтением встречает,

Всяк стул и место уступает,

И под руки его берут,

То тут,

То там его сажают,

Поклоны чуть ему земные не кладут

И меры нет, как величают.

Бедняк, людей увидя лесть,

К богатому неправу честь,

К себе неправое презренье,

Вступил о том с своим соседом в рассужденье.

„Возможно-ль“, говорит ему,

„Что так людей богатство ослепляет.

Достоинства того, кто беден, получает,

А кто богат, того пороки прикрывает?

Куды, как это огорчает!“

— Дивишься ты чему!—

Другой на это отвечает —

Достоинств, ведь, взаймы не ищут никогда,

А денег—завсегда.

ЛЬВИНЫЙ УКАЗ

„Такое-то число и год,

По силе данного веленья,

Рогатый крупный, мелкий скот

Имеет изгнан быть из львиного владенья,

И должен выходить не в сутки, в один час“.

Такой объявлен был львом пагубный указ,

И все повиновались:

Отправился козел, бараны в путь сбирались,

Олень и вол и все рогатые скоты.

„А ты, косой, куды?“

— Ах, кумушка, беды! —

Трусливый зайчик так лисице отзывался,

А сам совался

И метался:

— Я видел тень ушей моих;

Боюсь, сочтут рогами их

Министры львины. Ах! зачем я здесь остался?

Опаснейшими их рогами обнесут.

— „Ума в тебе не стало: это уши!“

Лисица говорит. — Рогами назовут:

Пойдут и уши тпруши.

ЗАЯЦ, ОБОЙДЕННЫЙ ПРИ ПРОИЗВОЖДЕНИИ

Случилося у льва в чины произвожденье.

За службу должно награждать,

Но я хочу сказать,

Что злоупотребленье

И в скотской службе есть.

„Ну, как без огорченья

Возможно службу несть,

Когда достоинство всегда без награжденья?“

Так заяц говорил

(Обижен заяц был

И обойден считался):

„Я пред лицом служу, а зайцем же остался!

Медведь стал господин,

И волка наградили;

Лисицу через чин

Судьею посадили

В курятнике рядить:

Случится же судью так кстати посадить!

А где они служили?

Край света, на войне; и то

Не ведает еще никто,

Что били ли они, или самих их били.

А я,

Хотя не воин,

Хотя и не судья.

Известна служба льву моя:

Известно, я чего достоин“.

— Да где ты, друг, служил?—

Барсук его спросил.

— „Перед самим царем два года с половиной

Я всякий день шутил;

А он меня сравнил

Теперь с другой скотиной,

Котора ничего не делала нигде!“

— Ты шутствовал везде,

И чином наградить тебя бы было должно;

Твой также труд не мал!—

Барсук ему сказал —

Но произвесть тебя по службе невозможно:

Ты знаешь, ведь, мой свет,

Что обер-шутов в службе нет.

ДВОРОВАЯ СОБАКА

Жила у барина собака на дворе

В таком довольстве и добре,

В каком, бывало, жил чернец в монастыре,

Всего же боле,

Что жить могла на воле.

Сосед, который в дом к боярину ходил,

Собаку эту полюбил,

Да как достать ее, не знает:

Просить боярина об ней он не хотел,

Украсть ее — бездельством счел.

„Нет, надобно“, он рассуждает,