Басня о неразумной волчице (СИ)

   - Вы бесконечно правы, Ваше величество, - смеялись из-под полуопущенных век зелёные, как знамя Венеры, глаза. - Но при мне он не зовёт глашатая.

   На следующее утро императрица позволила себе слёзы в присутствии мужа. Фридрих бесхитростно пожал плечами и заметил, что жена неважно выглядит - не съездить ли ей на воды?

   В тот же день он пригласил Ульрику в свой кабинет, обещав показать какие-то астрономические расчёты. И строго-настрого запретив кому бы то ни было их беспокоить.

   Влекомый естественный духом противоречия, сын решил подсмотреть в замочную скважину.

   Отец и странная герцогиня стояли вплотную друг к другу, сплетаясь пальцами, и мерно соприкасались губами. Происходило это в той неторопливой безысходности, в которой роняет холодные капли щель в крыше. Мальчик отпрянул, застыдившись, и услышал пёстрый звон, как если сдвинуть со стола все склянки сразу.

   Ульрика фон Саарбрюккен не была замужем. Никогда не была.

   Бланка оказалась более искренней и живой, чем сестра. Она играла в мяч с фрейлинами и пажами, устраивала манёвры для оловянных всадников принца, баюкала кукол принцессы. Она молча учила Максимилиана играть в шахматы и молча играла на лютне.

   Обет был нарушен, когда Кунигунда примчалась, сгорая от нетерпения показать новый рисунок. Девочка запнулась о подол и негалантно растянулась прямо у ног Бланки. Спасая творение, она подняла руки вверх и смазала краску о киртл дамы. Бланка чуть не замахнулась лютней: было жалко платье. Но захныкавшая принцесса достойна была большей жалости. Бланка и Максимилиан помогли ей подняться, а потом саарландская принцесса укачивала на руках германскую принцессу, дула на все ушибленные места и приговаривала: "У волка боли, у лисы боли, у зайца боли, а у Кунигунды не боли".

   - Что я слышу! - воскликнула вошедшая Ульрика. - А как же наш траур?

   Бланка резко обернулась, пролив каштановые локоны по плечам. Удивлённо остановила лисьи глаза на старшей сестре - и рассмеялась.

   У неё были ямочки на щеках.

   Треугольное лицо с высоким лбом и остренький вздёрнутый нос, делавший лицо похожим на лисью мордочку.

   Искрящиеся радостью зелёные глаза.

   Тонкие тёмные брови.

   Белое лицо, белая шея, белые плечи, почти неотличимые по цвету от рубашки.

   Девочка на руках...

   Максимилиан проснулся. Свод шатра вырисовывался в темноте, и можно было без труда рассматривать убранство, даже узоры на ткани, чтобы выгнать из памяти белое, как луна, лицо. Можно было, но не хотелось. Мысли вернулись к сегодняшней лесной даме. Бледная шатенка точно существовала. И кроме плоти и крови обрела имя и родословную.

   Те же черты, та же посадка головы, та же осанка. Двенадцать минувших лет оставили отпечаток, но это она.

   Бланка фон Саарбрюккен.

   1 Гастон де Фуа - гасконский граф XIV века, составил трактат об охоте, популярный вплоть до XVIII века.

   2 "Песнь о Палестине" - произведение немецкого поэта Вальтера фон дер Фогельвейде.

   3 Мюллер - эта фамилия переводится с немецкого как "мельник".

   4 Аугсбург - имперский город (то есть подчиняющийся непосредственно императору Священной Римской Империи) в Швабии (Бавария).

   5 Осада Вены происходила в 1461 году.

   6 Сальтарелло - средневековый танец, основанный на прыжках.

II

   Слова герцогини "пройдёт само" утешили императорский двор, но накануне восемнадцатилетия наследника их утешительная сила иссякла. Его показывали врачам, поили святой водой, пугали, заговаривали, но искусство беседы по-прежнему сводилось для него к тому, чтоб уместно кивнуть. Премудрости грамматики он не освоил и совершенно не понимал латыни, но указать на невежество человеку, что побеждает во всех турнирах и меняет форму подков по собственному усмотрению, никто не пожелал. В том числе и отец, который уже подумывал передать королевство в приданое Кунигунде. Но Фридрих, сам страдавший от косноязычия, боялся оскорбить сына и надеялся, что всё как-нибудь разрешится. Попросту говоря, он не мог принять решение.

   Тем более что сын наконец перестал смотреть на него глазами матери. Со дня её кончины минуло десять лет, и Фридрих почувствовал себя свободным от тихой ненависти, высказываемой лишь детям и нескольким португальским фрейлинам. Но Максимилиан все эти годы будто не желал его знать.

   Преграда рухнула, когда дети нашли в бумагах матери гороскопы на дни их рождения. Кунигунда, немногим более сведущая в латыни, чем брат, попросила отца расшифровать. Удовольствовавшись самыми приятными чертами, что уготовали ей звёзды, дочь упорхнула к подругам хвастаться благосклонностью Зодиака. Сын остался в ожидании подробного рассказа. Отец обратился за помощью к книгам. С тех пор они листали книги вместе - неважно, астрологию или естествознание, латынь или немецкий. Фридрих что-то отрывисто объяснял, где-то просто указывал на страницу. Книга покоилась на столе в окруженье ингредиентов для философского камня, на том самом месте, где в лето 1466-ое от Рождества Христова он предал мать своих детей. Максимилиан не знал об этом. Хотя бы в надеждах Фридриха.