Бастард бога

– С дороги, с дороги, хурговы выкормыши, – раздался громовой, привыкший повелевать голос с хвоста колонны. Но едва короткое эхо этого голоса перестало метаться между деревьями, росшими по обеим сторонам тракта, в ответ прозвучал другой, не менее громкий.

– Ты кого выкормышами обозвал, придурок?

Ехавшие у самой первой повозки Атей, Хальд и Лайгор с Виолин развернулись практически синхронно. А вот дальше сразу стало видно, у кого какой конь под седлом. Агат, не делая каких-либо усилий, сразу сорвался в галоп, оставляя позади всех остальных. Поэтому ту сотню шагов, на которые растянулся обоз и где сейчас могла начаться рубка, Призрак не проскакал, а пролетел, осаживая Агата перед разукрашенным воином в дорогих доспехах. Жеребец практически сел своим седалищным бугром на землю, пытаясь затормозить и не снести этого разряженного в золото благородного. И ему это удалось, подняв клубы пыли, которая на какое-то время почти скрыла Атея.

«Сай, не высовывайся пока», – кинул зов Призрак, а вслух лишенным эмоций голосом произнес:

– Что здесь происходит, Адым?

Урукхай, уже на половину выдвинувший свою тяжелую саблю из ножен, немного потупился и, указывая подбородком на разряженного воина, сказал:

– Да вот, этому скомороху, видно, дороги мало, решил нас в кусты загнать. Хотя такому дрищу лесной тропинки будет широко.

– Что-о-о? – взревел разряженный.

Только теперь Атей смог увидеть всю картину полностью. Их обоз догнала богатая карета и ее эскорт, состоящий из двух десятков конных латников, сверкавших в лучах Хассаша своими серебряными кирасами. Впереди всей этой кавалькады верхом на коне находился разумный, не выделяющийся особыми статями, но зато обладающий очень зычным голосом.

На самой карете отсутствовал какой-либо герб или символ, который мог бы указать на ее владельца, а окна в ее дверцах были закрыты шторками. Латники вполне профессионально взяли сопровождаемую карету в коробочку и теперь наблюдали, положив ладони на рукояти мечей, как их командир препирается с урукхаем. Многие даже тайком улыбались.

Все это Призрак запечатлел за один краткий миг и, когда командир латников, проревев, начал поднимать стек, чтобы хлестнуть им дерзкого выскочку, который осмелился заступить ему дорогу, ледяным голосом, в котором не было и капли уважения, сказал:

– Если ты, скотина, начнешь опускать свой пастуший прут, я отрублю тебе руку.

Прозвучавшие слова были словно ведро колодезной воды, вылитой на крикливого благородного. То, что тот благородный, у Атея не вызывало никакого сомнения. Золоченый нагрудник, открытый шлем с белым плюмажем, украшенная драгоценными камнями рукоять меча, висевшего на поясе. Такое не по чину обычному воину.

В этот момент рядом с Призраком осадил своего коня Хальд, а Лайгор и Виолин выступили на фланги, приготовив луки.

Только теперь до командира латников наконец дошло, что перед ним уже не обычный воин, обычные на матийцах не ездят, а как минимум равный ему по положению. Но унять свою спесь у него уже не получилось, его, как говорят, понесло, хотя стек и опустил. Просто опустил, засунув тот в сапог, а освободившуюся ладонь положил на рукоять меча.

– Как ты смеешь так обращаться к благородному? – пытаясь придать своему голосу больше надменности, начал «золоченый», как его про себя обозвал Атей. – В этой карете едут высокородные мериты, и, если бы не возложенная на меня обязанность как можно скорее доставить их к месту назначения, я велел бы дать тебе плетей.

Атей ухмыльнулся. Он уже понял, что перед ним обычный дворцовый шаркун, возомнивший себя воином или, как минимум, полководцем.

– Пока единственный благородный, что я вижу перед собой, – это твой конь, – спокойно сказал Призрак.

Со стороны Виолин раздался смешок, в рядах латников кто-то хрюкнул, а Адым заржал, что его лошадь. Именно в этот момент подскакал Последыш и его дружки-альвы. Лоенор и Мидэл разделились и встали рядом с девушкой и Узелком, образовав пары. Снори остановился по правую руку от своего брата. Увидев все это, «золоченый» начал потихоньку бледнеть, а со стороны его воинов раздался едва слышимый шепот:

– Изгои, вон косицы у висков, и у этого, в черном, тоже, только справа.

До этого стоявшие спокойно кони начали немного приплясывать под латниками, которые передали им свое волнение.

«Хорошая репутация у Изгоев», – улыбнулся про себя Атей.

– Немедленно освободи дорогу, – старший эскорта предпринял последнюю попытку повлиять на ситуацию, которая уже давно им не контролировалась. – Иначе мне придется…

– Что? – склонил голову к плечу Призрак и улыбнулся.

– Оч-чистить… ее с-своим… м-мечом, – заикаясь, проговорил «золоченый», увидев острые клыки. А потом, дернув за верхний край нагрудника, попытался проглотить странный ком, вставший у него в горле.

– Сначала ты оскорбил моего воина, – начал звереть Атей, только теперь его злобу вызвала непроходимая тупость хлыща, сидящего на коне напротив него, – теперь пытаешься оскорбить меня. Вот скажи, что мне с тобой делать?

– Ус-ступить д-дорогу, – отбивая зубами дробь, завел старую песнь «золоченый».