Бастард де Молеон

Бертран ничего не ответил; он хорошо знал цену своим людям. Расспросив местного пастуха, он выяснил, что самая короткая дорога лежит через Калаорру, маленький городок, в пяти с небольшим льё от Бургоса.

— Ну что ж, вперед на Калаорру! — воскликнул коннетабль и пришпорил коня, подав пример стремительности.

Вслед за ним с грохотом поскакал железный эскадрон, в центре которого находился Энрике де Трастамаре.

IX ГОНЕЦ

На исходе второго дня пути перед взорами войска, ведомого Энрике де Трастамаре и Бертраном Дюгекленом, предстал маленький городок Калаорра. Войско, которое за два дня перехода было набрано из небольших, рассеянных по окрестностям отрядов, насчитывало около десяти тысяч солдат.

Кстати, армия была в отличном настроении, поскольку все единодушно считали, что дон Педро, перевалив через горы, пошел на соединение с корпусом арагонских и арабских частей.

Городские ворота были заперты; их охранял пост солдат; по крепостной стене расхаживали дозорные с арбалетами на плечах; город не выглядел угрожающе, но к обороне был готов.

От попытки завладеть Калаоррой, сторожевым аванпостом Бургоса, зависело почти все. Этот исходный пункт, который давал полное представление о настроениях в Старой Кастилии, действительно решал успех или провал кампании. Задержка дона Энрике перед Калаоррой означала войну; если с Калаоррой не возникало никаких трудностей, то перед доном Энрике открывался путь к победе.

Дюгеклен подвел свою небольшую армию прямо к городским укреплениям; до них легко могла долететь стрела. После этого, приказав трубить общий сбор и поднять знамена, он сказал речь — она была проникнута бретонской самоуверенностью и дипломатическим искусством человека, воспитанного при дворе Карла V, — которую закончил тем, что вместо убийцы, святотатца и недостойного рыцаря дона Педро провозгласил дона Энрике де Трастамаре королем обеих Кастилий, Севильи и Леона.

Услышав эти торжественные слова, которые Бертран произнес во всю мощь своих легких, десять тысяч воинов взметнули в воздух обнаженные мечи, и под самыми прекрасными на свете небесами, в час, когда солнце уже заходило за горы Наварры, вся Калаорра с высоких крепостных стен могла созерцать величественное зрелище падения власти одного короля и рождение власти другого.

Произнеся речь и дав армии высказать свое одобрение, Бертран повернулся лицом к городу, как бы спрашивая его мнение.

Жители Калаорры, хотя были окружены крепкими стенами, имели много оружия и съестных припасов, долго раздумывать не стали.

Коннетабль выглядел слишком внушительным. И не менее угрожающими казались его воины, взметнувшие вверх пики. Горожане, видимо, рассудили, что одной мощи этой кавалерии хватит, чтобы снести городские стены, и гораздо проще избежать беды, открыв ворота. Поэтому на приветствия армии они ответили восторженным криком «Да здравствует дон Энрике де Трастамаре, король обеих Кастилий, Севильи и Леона!»

Эти первые здравицы, провозглашенные по-кастильски, глубоко тронули Энрике; подняв забрало, он без свиты подъехал к городским стенам.

— Лучше провозглашайте «Да здравствует добрый король Энрике!» — крикнул он, — ибо я буду столь добр к Калаорре, что она никогда не забудет, как первой приветствовала меня в качестве короля обеих Кастилий.

И сразу восторг сменился каким-то неистовством; ворота распахнулись так быстро, словно фея коснулась их волшебной палочкой; толпы горожан с женщинами и детьми высыпали из города, смешавшись с солдатами короля.

Через час началось одно из тех пышных празднеств, расщедриться на которые способна лишь природа; цветы, вина и мед этой прекрасной земли, гусли, голоса женщин, восковые факелы, звон колоколов, пение священников — все это ночь напролет кружило головы нового короля и его спутников.

Правда, Бертран собрал бретонцев на совет и сказал им:

— Ну вот, граф дон Энрике де Трастамаре теперь король, хотя и не коронован. А вы опора не безродного наемника, а государя, владеющего землями, вотчинами и правом даровать титулы. Держу пари, Каверлэ еще пожалеет, что ушел от нас.

Затем Дюгеклен (его всегда слушали внимательно не только потому, что он был главнокомандующим, но и потому, что человек он был осмотрительный, воин храбрый и опытный) изложил план действий, то есть поведал о своих надеждах, которые сразу же увлекли всех участников совета.

Он заканчивал речь, когда ему доложили, что король просит пожаловать к себе коннетабля, а также бретонских командиров и ожидает своих верных союзников в ратуше Калаорры; этот дворец был предоставлен новому суверену.

Бертран немедленно принял это приглашение. Энрике уже восседал на троне, и золотое кольцо, знак королевского достоинства, красовалось на султане его шлема.