Бастард де Молеон

— Спасибо, честный дворянин! — тихо сказал испанец. — Ты правильно сделал, что поручился за меня и поверил моему слову. Тебе нечего бояться, я заплатил бы этому Каверлэ сию же секунду, если бы пожелал, ибо в седле моего коня зашито более трехсот тысяч экю золотом и бриллианты. Но этот негодяй взял бы выкуп и, получив его, не отпустил бы меня на свободу. Поэтому вы сделаете так: возьмете моего коня и уедете, оставив меня здесь; потом, в ближайшем городе, распорете седло, достанете кожаный мешочек, из него возьмете столько бриллиантов, сколько понадобится, чтобы получить за них десять тысяч экю золотом. Далее, взяв с собой солидную свиту, вернетесь за мной.

— О, Боже мой, сеньор! — удивился Аженор. — Но кто же вы, если обладаете такими богатствами?

— Я полагаю, что оказал вам достаточно доверия, отдав в ваши руки все, чем владею, чтобы вы не требовали от меня сказать вам, кто я такой.

— Сеньор! Сеньор, теперь мне действительно страшно! — воскликнул Молеон. — И вы не знаете, какие сильные сомнения гложут меня. Это странное сходство, это богатство, эта тайна, которая окутывает вас… Сеньор, мне предстоит защищать во Франции интересы… священные интересы… но, может быть, они противоположны вашим…

— Скажите, вы ведь едете в Париж? — спросил незнакомец тоном человека, привыкшего повелевать.

— Да, — подтвердил рыцарь.

— Вы направляетесь туда, чтобы передать королю Карлу Пятому перстень королевы Кастилии?

— Да.

— Вы едете в Париж, чтобы требовать мести во имя королевы?

— Да.

— Королю дону Педро?

— Да.

— В таком случае ни о чем не беспокойтесь, — сказал испанец. — У нас общие интересы, ибо король дон Педро убил мою… королеву, и я тоже поклялся отомстить за донью Бланку.

— Правда ли то, что вы мне говорите? — спросил Аженор.

— Господин рыцарь, внимательно посмотрите на меня, — твердым и величественным тоном приказал незнакомец. — Вы утверждаете, что я похож на какого-то вашего знакомого. Скажите, кто он?

— О, это был мой несчастный друг, благородный великий магистр! — воскликнул рыцарь. — Сеньор, вы похожи как две капли воды на его светлость дона Фадрике.

— Неужели? — улыбнулся незнакомец. — Да, странное сходство… братское…

— Быть этого не может! — прошептал Аженор, почти с ужасом вглядываясь в арагонца.

— Отправляйтесь в ближайший город, господин рыцарь, — продолжал незнакомец, — продайте бриллианты еврею и передайте командиру испанского отряда, что дон Энрике де Трастамаре — пленник капитана Каверлэ… Спокойно, я вижу даже сквозь ваши латы, как вы дрожите. Не забывайте, что на нас смотрят.

Аженор в самом деле дрожал от изумления. Он поклонился графу с большим, чем, наверное, следовало бы, почтением, и пошел к Каверлэ, который, наполовину сократив ему путь, двинулся навстречу ему.

— Ну что? — спросил он, кладя руку на плечо Аженора. — Он наговорил тебе много красивых, золотых слов, а ты и уши развесил, мой мальчик!

— Капитан, слова этого торговца поистине золотые, — ответил Аженор, — потому что он указал мне способ, как еще до вечера заплатить вам выкуп.

— Десять тысяч экю золотом?

— Десять тысяч.

— Нет ничего проще, — подойдя к ним, сказал незнакомец. — Рыцарь доедет до места — он знает его, — где я поместил кое-какие деньги. Он привезет тебе эти деньги — десять мешочков, по тысяче экю золотом в каждом. Тебе дадут потрогать это золото, чтобы ты не сомневался, а когда ты убедишься, что золото останется в твоих сундуках, ты меня отпустишь. Разве я прошу многого? Ну, договорились?

— Договорились. Черт побери, договорились, если ты это сделаешь! — воскликнул Каверлэ, которому казалось, что он видит сон. Потом, повернувшись к лейтенанту-немцу, сказал:

— Этот малый дорого себя ценит. Посмотрим, заплатит ли он.

Аженор взглянул на графа.

— Господин де Молеон, — сказал тот, — на память о доброй услуге, которую вы мне оказываете, и в знак признательности, которую я питаю к вам, давайте обменяемся конями и мечами, согласно братскому обычаю рыцарей. Может быть, вы и потеряете при обмене, но позднее я вознагражу вас за это.

Аженор поблагодарил. Каверлэ, услышав это, расхохотался.

— Он же тебя грабит, — шепнул он молодому человеку. — Я видел его коня, он твоего не стоит. Дело ясное, он не рыцарь, не торговец, не еврей, он араб.

Граф спокойно сел за стол, подав знак Мюзарону составить еще одну расписку, а когда та была готова, Аженор, который поручался за графа, поставил крест, как он раньше сделал на собственной расписке. Когда капитан Каверлэ со свойственной ему тщательностью рассмотрел ее, рыцарь отправился в Шалон, чьи башни виднелись на том берегу Соны.