Бастард Его Величества

Рэндалл увидел, что возлюбленная его кузена встревожилась, а Джозеф Плат пришёл в недоумение.

— Или, быть может, великий поэт робеет перед бродячим менестрелем? — спросил Филипп.

— Вот ещё! — фыркнул Плат.

— Превосходно! В таком случае, ваше величество, позвольте турниру состояться и назовите тему.

— Позволяю, — весело согласился король, заинтересованный предложением графа Монтгомери. — Но разве в этом зале найдётся человек, который не побоится состязаться с самим Джозефом Платом?

Рэндалл догадался, что Филипп решил попросту посмеяться над ним.

В ту же секунду Филипп повернулся к нему и с улыбкой произнёс:

— В дальнем углу зала я вижу человека, знакомого мне по его выступлению в замке сэра Джона Гонта. Тогда он был ещё простым менестрелем, а нынче находится среди знати и служит сэру Ральфу де Монфору. Его зовут Рэндалл, и я уверен, что благодаря присущему ему острословию он сумеет дать отпор даже Джозефу Плату.

— Прошу вас, Рэндалл, — любезно молвил король. — Докажите, что сэр Филипп не заблуждается.

Выпрямившись в полный рост, с горящими от волнения глазами Рэндалл прошёл к лестнице, ведущей на балюстраду, и медленно отвесил поклон сначала королю, а потом сэру Филиппу и всему залу.

— Вы согласны сразиться с Джозефом Платом? — спросил с издёвкой Филипп.

— Ну конечно, милорд, — ответил Рэндалл. — Мое участие в поэтическом турнире, надеюсь, не разочарует вас.

Усмехнувшись, сэр Филипп опустился возле Памелы.

По требованию короля голоса придворных смолкли. Все с любопытством ожидали начала спора.

ГЛАВА 3

Вновь запели рожки. Подняв голову, Рэндалл увидел, что его соперник в замешательстве. Лишь позже он узнал, что Плат обладал безусловным талантом в сочинении поэм, но терялся, если ему приходилось импровизировать. Рэндалла же никогда не смущала импровизация: он одинаково искусно владел словом и устно, и письменно.

— Сэры, — заговорил Ричард II, — я нашёл подходящую для вашего спора тему. Как вам, например, дворцы Англии? Ха-ха, Плат! Ты ведь их много повидал!

— Прекрасная тема, ваше величество, — отозвался Джозеф Плат.

— Тогда предлагаю начинать тебе! — воскликнул король. — А Рэндалл будет продолжать!

Пройдясь по балюстраде и подумав несколько секунд, Плат произнёс:

— О, замок Плэши! Твоё величие над нами — на века!

Улыбнувшись, Рэндалл ответил:

— О, замок Плэши! Что до величья твоего мне?

Ведь раб я и слуга...

За сообразительность новичка щедро наградили аплодисментами. Бросив на него хмурый взгляд, толстяк молвил:

— О, Элтон! Ты дворец любви, укрытие богов!

— Сказал бы я про ночи в нём,

Коль не боялся бы оков, — отозвался Рэндалл.

На этот раз все разразились хохотом, так как давно уже не звучали при дворе столь смелые и фривольные фразы.

Остановившись напротив кресла, в котором сидела леди Памела, Рэндалл устремил на девушку нежный взор, чем невольно её смутил.

Плат же заговорил вновь:

— О, Вестминстер! Я в красоту твою

И строгость твёрдо верю!

— О, Вестминстер, здесь и для шлюх

Всегда открыты двери! — чуть запнувшись, закончил Рэндалл.

Все присутствующие снова расхохотались, бурно выражая восторг острословию и дерзости Рэндалла. Но более всего поэта обрадовало то, что леди Памела обратила на него внимание! В её зелёных очах, устремлённых на него, он заметил явное смятение.

Джозеф Плат, напротив, был раздосадован: он почувствовал, что его престол, возведённый с таким трудом, покачнулся.

Как правило, способности других придворных поэтов меркли перед его талантом, но в Рэндалле, поначалу не воспринятом им всерьёз, он вдруг увидел достойного и, увы, опасного противника. Вместе с огорчением в Плате пробудилась и зависть — чувство, прежде ему неведомое. Он сделал ещё несколько попыток восторжествовать над Рэндаллом, но всякий раз получал ловкий отпор. Собравшиеся вельможи рукоплескали Рэндаллу, хотя некоторые его стихи заставляли девичьи щёки вспыхивать румянцем.

Филипп скрежетал зубами от гнева, его пальцы вжались * в ладони так, что побелели костяшки. Он думал выставить Рэндалла пустым хвастуном, однако всё получилось иначе.

По завершении поэтического турнира король подозвал к подножию кресла обоих поэтов. Склонившись перед ним, Рэндалл и Джозеф Плат ждали вынесения приговора.

— У вас, кажется, есть какое-то прозвище? — спросил у Рэндалла король.

— Да, ваше величество, — Блистательный, — ответил поэт.

— Так вот, Рэндалл Блистательный, признаюсь, я не думал, что вы сумеете дать отпор Плату. Однако вы одолели его, и потому я объявляю, что моё решение — в вашу пользу.

Мои подданные меня поддержат.

Вельможи зааплодировали. Поглядев на сэра Филиппа, Ричард произнёс:

— Милорд Монтгомери, благодарю вас за то, что открыли нам Рэндалла Блистательного. Если бы не вы, я бы ещё долго находился в неведении.

Но сэр Филипп промолчал, с трудом сдерживая обуревавшие его чувства оскорбления и негодования.

«Он оскорблён оттого, что я, простой менестрель, не ударил лицом в грязь и держал себя достойно, — догадался Рэндалл. — Теперь ему придётся нередко испытывать ярость, встречая меня».