Бастард фон Нарбэ

В Доме фон Нарбэ хватало взрослых аристократов. У них там уже пятнадцать лет не рождалось детей, а вот взрослых было предостаточно. И все, естественно, прошли импринтинг еще в детс…

Нет! Не все.

Но ведь не может такого быть…

А «Ксиласкар» готовился встречать гостя, но готовился как-то очень аккуратно, осторожно, не привлекая внимания. Слухи расползались неохотно, почти через силу. Кто прибудет — неясно, ясно лишь, что большая шишка. На Ученом Совете так ничего и не прояснилось, вяло помусолили рутину, с тем и разошлись.

Ждать было нельзя. Промедление могло оказаться роковым. Если Корнелий угадал, если невероятное предположение при всем его безумии было верным… то медлить недопустимо. Высокий гость, которого ожидают, но, кажется, боятся увидеть, «на ты» с пространством, и путешествует очень, очень быстро.

Вот только, действительно ли это он?

Ждать было нельзя, и Корнелий решился.

Ронг Ю, старейший из телепатов «Ксиласкара», работал в лаборатории столько лет, что ему полагалась двойная, если не тройная пенсия. Вот на пенсию-то Ронг и собирался. В самое ближайшее время. Собирался он уже года два или три, но все не складывалось. То Корнелий просил задержаться, то особо интересная задача попадалась, и тут уж руководство споспешествовало повышением жалования или радующим душу подарком — намекало, значит, что сахе Ю в «Ксиласкаре» любят и ценят, а на пенсии ему будет абсолютно нечем заняться. «Корректорам», как и всем прочим телепатам, закон запрещал иметь семью. Закон, в общем, и телепатов запрещал, но эта проблема решалась где-то на очень высоком уровне, а вот запрет на семьи не решался даже там. Но не Ронгу Ю было бояться бездеятельной жизни на пенсии. Его ожидал курортный поселок, расположенный на личных землях Божественного Императора, общество таких же, как он, верных Империи и науке телепатов, а еще визиты молодежи с вопросами, проектами и желанием засвидетельствовать почтение одному из патриархов центра; и, конечно, общение с коллегами, которые еще даже не мечтают о выходе на пенсию.

Не самая плохая жизнь. А уж по сравнению с судьбой большинства телепатов, просто прекрасная.

— Уйдешь на пенсию в следующем месяце, — сказал Корнелий. — Обещаю!

— Обещает он, — проворчал старый телепат, — вот когда Ибрагимов пообещает, тогда, может, я и тебе поверю.

– Сказал, значит, сделаю. Ронг, ну когда я тебя обманывал?

Не обманывал ни разу. Если обещал, то выполнял обещания, с этим никто бы не поспорил.

— Ладно, предположим. Но ты же не просто так обещаешь. Чего от меня хочешь? С этой программой для фон Нарбэ, ни на что другое времени все равно нет.

— Ты заявление свое распечатай, и сходи к Ибрагимову.

— Сто раз уже ходил.

— Сходи в сто первый, — до чего упрямый дед! — Пригрози, что если не подпишет, саботируешь работу над программой.

— Вы и без меня посчитаете.

— Ронг, мы много чего без тебя можем, — Корнелий вздохнул, — но с тобой все становится проще. А на шантаж директора вообще никто больше во всем «Ксиласкаре» не способен. И вот что, — он посерьезнел, и телепат, мгновенно поймав смену эмоций, тоже нахмурился, — когда будешь говорить с Ибрагимовым, упомяни Лукаса фон Нарбэ.

Несколько секунд Ронг молча глядел на него. Потом кивнул.

Он понял, чего хочет Корнелий и согласился выполнить просьбу.

Рискованное дело. Прямое нарушение закона. Но… как бы ни относились к телепатам в «Ксиласкаре», как бы сами телепаты не были лояльны к другим сотрудникам, все равно они держались вместе, и поддерживали в первую очередь друг друга, и из всех обычных людей, лишь одного-единственного считали полностью своим — завлаба Корнелия Беляева. Он многое делал для них. Бывало, что нарушал закон. Кое-кто из «корректоров» был обязан ему жизнью. И хотя Ронг не входил в их число, вообще начал работать в «Ксиласкаре» задолго до назначения Корнелия на должность заведующего, телепаты на то и телепаты, чтоб делить на всех и доброе и злое.

Ронг сходит к Ибрагимову, а, вернувшись, перескажет все, что промелькнуло в мыслях и эмоциях директора, в ответ на имя Бастарда. Просто перескажет. Отсеивать зерна от плевел Корнелию предстоит самому. И непонятно, чего хочется больше: чтоб зерен не оказалось, или, все-таки, чтоб подтвердились невозможные подозрения.

Подозрения подтвердились.

Лукас фон Нарбэ под чужим именем, в одиночку, на приписанной к Богом забытому порту явае, летел в «Ксиласкар», чтоб пройти психологическую обработку.

У него появится хозяин. Он перестанет быть свободным. Перестанет отвечать за себя.

Этого нельзя было допустить.

И времени почти не осталось.

* * *

Письмо пришло в папку «личное». От Корнея.

Ае улыбнулся.

В позапрошлом году Корней, наконец-то, выполнил обещание и приехал в гости. Прожил у них три месяца. И, вроде бы, перестал так сильно горевать о смерти сестры. На работе своей прошел все тесты, писал потом, что почти не осталось последствий стресса. А то ведь, поначалу-то, когда сестра его умерла, ничего не мог, не ел, не пил, не работал, из рук все валилось. Отпуск ему дали на полгода. Вот из них-то три месяца он здесь и погостил.

Вылечился.