Бастард Ивана Грозного 1

Однако давление языческих форм выразилось в тьме, опустившейся на внутренний взор Саньки. Он тогда вдруг стал слепым, как в первые дни проявления в этом мире. И Санька понимал, что проявление — очень хорошее сравнение, потому что вместе со зрением у него проявилась душа. Душа, соединённая с миром, который не ограничивался землёй и её воздушным океаном. Открывшийся его душе мир был настолько огромным, что понять, где его начало, а где конец у Саньки не получалось тогда, не получалось и теперь, но он уже плавал в этом океане, не опасаясь неприятностей и питаясь его силой и светом. Сила втекала в него и перетекала в душу воеводы, нежно соприкасалась с душой и телом и под воздействием Санькиных вибраций, сама начинала вибрировать и встраиваться в остаток сил Адашева, наполняя его энергией.

Закончив лечебные процедуры, Санька вызвал стрельцов, которые перенесли лежанку воеводы из его шатра и переложили спящего Адашева на неё.

Один из стрельцов, проходя мимо Саньки, вдруг остановился и мотнув головой сказал:

— Ну ты, паря, и дал! Не то что наши стрельцы перестали жевать харч, но и лошадки стояли, прислушиваясь к твоему… э-э-э… рычанию. И на душе приятельно стало, и руки-ноги… Всю усталость как рукой… Спаси бог, тебя, хлопче. От всех стрельцов благодарность.

Стрелец махнул рукой и в шатер занесли чугунок, раскрыли и поставили.

— Для воеводы готовили. Славный он и правильный. А ему сейчас не до того. Не побрезгуй. Ты ему и нам свою силу отдал, а мы тебе. Так будет правильно.

— Спаси бог и вас стрельцы, — ответствовал Санька.

Хорунжий было дело сунулся в шатёр, чтобы указать Саньке, Мокши и Лёксы на их место, но наткнувшись на спокойный Санькин взгляд, вышел, не сказав ни слова. Однако расставил стрельцов по всему периметру шатра.

Несколько раз за ночь Адашев начинал бредит, но Санька спал чутко, «включившись» в воеводу, и, дав анисового отвара, убаюкивал его своей колыбельной.

Следующий день прошёл более-менее спокойно, но Адашев в сознание не приходил. Санька продолжал отпаивать его отварами, а вечером повторил сеанс активной терапии, после которого к нему всё же решился подойти хорунжий.

— Ты… Э-э-э… Вы… Караул засыпает на посту после твоих… э-э-э… твово лечения.

— А я тут причём? — Усмехнулся Санька.

— Взбодрить бы их чем…

Санька покачал головой:

— Не-не… Это вы сами разбирайтесь. То ваша служба.

* * *

Адашев поднялся через неделю и ещё неделю расхаживался, набираясь физических сил. Тем временем прошла вторая колонна московского воинства, и воевода, вслед за ней отправил и свою, оставив рядом с собой лишь охранную роту.

Санька на свой «буер» прицепил на верёвках якоря из шестифунтовых скрепленных цепью ядер и мог, таким образом, регулировать скорость его движения. Они ехали рядом. Санька на своём семиметровом струге, Адашев на санках, запряжённых в осёдланного мерина, на котором сидел возница.

— Пожалел бы мерина, вашевысокородь, — дразнился время от времени Санька. — Сел бы в струг. Вон я тебе и место подготовил.

Санька открыл один из карманов полога, предназначенный для пассажиров, и заманивал воеводу торчавшим из него креслом.

— Нам и тут хорошо, — стандартно отвечал укрытый мехом Адашев, посмеиваясь в усы. — А устанет мерин, пересядем на лошадку.

Рядом, чуть отстав, двигались запасные пустопорожние санки. Так они ехали перешучиваясь двое суток, когда случилась беда. Сразу после полудня они нагнали большой отряд литовцев, шедший по следу московского войска.

Вероятно, они выждали пока, по их мнению, пройдут тыловые обозы и готовились к нападению. Арьергард, отягощённый захваченным у крымцев добром, двигался медленней авангарда и постоянно отставал. Потому-то его и нагоняли отставшие от основного войска воевода с ротой охраны.

Литовцы ехали, неспеша напасть при свете дня, и догоняющих долго не замечали, а когда заметили, на них несся Санька на своём «дредноуте».

Как только он увидел впереди всадников, его «чуйка» просигналила — враги.

— Враги, — крикнул он Адашеву, показывая рукой по ходу движения колонны.

Воевода словно постоянно ждал встречи с противником скомандовал:

— Пикейщики в атаку! Стрельцам заряжай!

Пол роты бросилось вперёд, но Саньку уже не догнал никто.

Освобождённый от якорей, струг рванулся вперёд и успел развить сумасшедшую скорость, когда столкнулся с первым всадником. Ветер дул боковой и гик стоял почти вдоль струга, потому атаке не мешал. Санька направлял струг, стараясь ударить всадника бортом и это ему удавалось, пока враги не поняли, грозящую им опасность и не рыскнули в стороны.

И тут Санька понял, что попал… Врагов оказалось слишком много и ехали они плотной колонной. Короче, струг на кого-то наехал и перевернулся. Мачта хрустнула, но не сломалась и не дала стругу сделать «оверкиль», а Санька вылетел из водительского кресла.

Благодаря его ловкости он удачно приземлился на четыре точки, ничего себе не повредив.

— Дзецко[22].

— И бог з ним, — произнёс другой и следом свистнула сабля.