Бастард Ивана Грозного — 2 (СИ)

Как-то на привале он попросил Марту немного «потыкать» его мечом. Сам Санька в это время смотревший» на себя сверху, пытался эти тычки парировать. Получалось не то, чтобы очень, но и это для него было уже что-то.

Они тренировались по ночам, когда все спали. Но в виртуальном мире всегда сияло солнце и тренироваться было удобно. Санька не особо любил такие компьютерные игры, поэтому с управлением своим телом поначалу не справлялся, но в конце концов освоил «управление» собой.

Тут важно было сделать выбор в пользу одного из двух вариантов. Можно было отключить внутреннее от внешнего и просто давать обзор телу (и это было самое простое) или же наоборот, переключить тело на внутреннее управление.

Раньше, когда Санькина мысль переходила в тонкий мир, тело словно жило своей жизнью по ранее заданной программе. Сейчас Саньке однажды, когда он попытался «встать» у себя за спиной и «посмотреть» своими глазами, он понял, что разум физического тела переподчинился его душе.

И он смог видеть. Не так, как раньше, а сразу во всех шести направлениях. Поначалу у него закружилась голова, но вскоре он привык и к этому, «сферическому» видению.

Такой круговой обзор улучшил его бойцовские возможности. Ему только не хватало ещё пяти пар рук. Или, ладно, четырёх... Снизу-то, кто может напасть?

— «Хотя… Кто знает, куда меня забросит жизнь?», — подумал Санька. — «Может где и пригодились бы все пять пар.

Въезжая в Новгородский Кремль чрез Вознесенскую воротную башню, Санька видел себя и остальных, сопровождающих его лиц, словно через высоко расположенную видеокамеру квадрокоптера. Он поднял «душу» выше и увидел «хвост» продолжавшей въезжать в Новгород по мосту, перекинутому через ров, далеко растянувшуюся кавалькаду. Новгородский Кремль был невелик и всё его войско бы не вместилось в Кремле, а потому оставалось за детинцем.

С Санькой были только его верные кикиморки, «влатанные» в сияющие доспехи. Александр отринул все уговоры Захарьина и Шуйского отвести охрану за их группу советников. Дескать не по ранжиру им, басурманкам, ступать следом за государем. Тем более бабам.

— Нет у меня верных воев! — просто сказал Санька. — Не отобрал ещё себе гвардию из имеющейся царской тысячи. И до помазания на царство предпочитаю рядом с собой иметь охрану из уже проверенных. Не обессудьте, други мои, и надеюсь на понимание.

У паперти собора Святой Софии Санька к своему удивлению и радости «увидел» Сильвестра, но виду не подал и, только подойдя почти вплотную, и услышав его басовитое: «Здрав будь, государь!», «удивился» и спросил:

— Ты ли здесь, Сильвестр?

— Я, государь! Али не видишь!

— Не вижу, отче. Лишил меня господь бог наш зрения за грехи мои тяжкие. Помолись за меня.

Отшатнулся в удивлении духовник, но справился с собой.

— Ни што, сын мой крещеный, — сказал Сильвестр и взял Саньку за руку. — Пошли. Вместе помолимся.

Все, кроме кикиморок, прошли в собор. Как заметил Санька, кикиморки могли свободно войти вовнутрь, не опасаясь «божественного возмездия» и только команда Александра заставила их разойтись от дверей направо и налево, и пропустить следовавших за ними советников. Он, раз уж представилась возможность, решил проверить, как на нежить действует христианская символика и намоленность места, но оказалось, никак. Кикиморки совсем не дрогнули.

Служба в честь удивительного спасения наследника престола и за его здравие растянулась надолго, и Александр погрузился в конце концов в раздумья о себе и о том, как жить дальше?

Его теперешние возможности сильно отличались от предыдущих. Сейчас Санька не «переворачивался», переходя мгновенно и полностью в тонкий мир, а просто поднимался над материальным миром, пробивая некую радужную оболочку. Если раньше он видел лишь энергетические сгустки существ и предметов, то сейчас от видел те же самые тела, что и обычно, но с «аурой». Чем выше он поднимался, тем сильнее размазывалось «материальное». Где-то там «наверху», видимо, материальное совсем исчезало, но это было где-то очень далеко и пока для Саньки недоступно.

Потому и воздействовать сразу на энергетические сущности людей у него не получалось. Например, он не мог наполнить энергией и тем вылечить заболевшего в дороге простудой Адашева. Тот, при подъезде к Новгороду, начал чихать и кашлять, и смотрел на Александра жалобно, но ничего не просил. А Саньке пришлось делать вид, что он ничего не видит.

Раньше Санька, переворачиваясь, сразу попадал в «ноосферу», сейчас ему приходилось подниматься туда «пешком», затрачивая уйму энергии. Но Александр, так радовался, что он может хоть как-то видеть окружающий мир, что не сильно-то и расстраивался об утраченных способностях. Его тело регенерировалось и заживало быстро, а до других ему пока дела не было. Тут бы день простоять, да ночь продержаться, — думал Александр, как Мальчиш Кибальчиш в повести Аркадия Гайдара.