Бастарды его величества

- Это смешно! – выпалил Гормен. – Я всегда радел за Алиройю! И если кто-то!..

Но Диана не собиралась слушать это и дальше. Она наконец-то освободилась от его хватки и гордо направилась прочь, стараясь не оборачиваться назад. Советник, вероятно, просто кипел от злобы, но молодая королева не собиралась ему уступать.

Она промчалась по ступенькам с удивительной скоростью, позабыв о том, что корсет мешал дышать, ворвалась в свои – в королевские, если быть точной, - покои и с гневом воззрилась на Малику и собственную мать, невесть что забывшую в палатах правителя Алиройи.

- Матушка, - ледяным голосом произнесла Диана. – Не ожидала вас здесь увидеть. Мне кажется, вы не спешили навестить меня утром или поддержать во время погребальной церемонии?

Но мать не казалась настроенной на ласковые разговоры и вкрадчивые, преисполненные интриг и тайн речи, которым хотела научиться её дочь. Она вскинула голову и взглянула на Диану так, словно единственное чувство, которое вызывала в её глазах собственная наследника – это осуждение.

- Выйди вон, - приказала Диана Малике. – Нечего слушать чужие разговоры… Матушка? Что вы хотели?

Дверь за служанкой захлопнулась, но та, несомненно, устроилась у замочной скважины, пытаясь услышать чужие секреты. Диана не сомневалась в том, что этим занимаются все до единого слуги, даже самые пугливые и самые скромные.

Она взглянула на свою мать и подумала, что совсем не жаждет её видеть. К тому же, женщина даже не пыталась выглядеть сострадающей. Её глаза смотрели удивительно холодно и зло, словно дочь в чём-то провинилась. Диане подумалось, что точно так же она взирала сегодня на Гормена, с осуждением, задаваясь вопросом, зачем он принимает свои решения.

- Мне сказали, ты освободила из тюрьмы этого мальчишку, выдающего себя за седьмого сына Эдмунда. Это глупо, Диана. Ты должна была воспользоваться первым же предлогом, чтобы казнить его. А уж когда такая возможность появилась!..

- Прекрати! – прервала мать Диана. – Ты не смеешь указывать королеве.

- Я – твоя мать!

Они застыли друг напротив друга, удивительно похожие внешне и, пожалуй, так же разительно отличающиеся внутри. Мама всегда искала самые простые пути. Что ж, Диану не удивляло то, что и сейчас она осуждала её за попытку самостоятельно принимать решение. За хрупкой внешностью матушки скрывалась всё такая же хрупкая сила воли, отсутствие терпения и умение отрицать очевидное, когда это нужно.

- Зачем я должна казнить его? – зло спросила Диана. – Почему должна избавляться от того, кто, скорее всего, является настоящим сыном короля Эдмунда? Да я больше сомневаюсь во всех шести кандидатурах вместе взятых, чем в Кэранте!

- Вот потому и должна! – схватила её за запястье мама. – Ты даже не пытаешься держать траур по своему мужу, Диана. Ты не грустишь!

- Всем известно, что мы никогда не любили друг друга.

- Но можно ведь притвориться! В конце концов, побыть немножечко актрисой. А ты делаешь себя первой обвиняемой в этом убийстве. Король Эдмунд умер не своей смертью, Диана, а ты уже заботишься о его сыновьях. Ты позволяешь какому-то крепостному развеять прах Его Величества по ветру, хотя он никогда, никогда не должен быть коронован. Хотя бы из-за своего сословия.

- Он маг, мама!

- А если он будет таким, как его отец? – взвилась мать. – Если причинит тебе боль? Тебе следует бежать от всего этого! И уж точно, короновав кого-либо, стать его названной матерью, а не женой. А потом уехать в родное герцогство и жить себе спокойно, пока не закончится траур, а ты не сможешь стать супругой порядочного дворянина…

Диана не могла сдерживать злость. Почему все, включая мать, возомнили, что имеют право её, королеву, чему-то учить, указывать ей, как жить дальше? Ведь Диана теперь отвечала за Алиройю, за коронацию наследника. И должна вновь отправиться в герцогство и ждать свою судьбу, покорно склонив голову?! Да за какие грехи?

- Никто не имеет права судить меня, - отрезала она. – Ни ты, ни советник Гормен! Я стану женой того, кто унаследует престол Его Величества. Я сама сделаю этот выбор. И если Алиройя будет нуждаться в седьмом сыне, именно он взойдёт на престол. А сегодня за ужином я буду не в траурном платье, а в платье королевы, выбирающей себе равного мужа. И никогда, никогда, слышишь, мама, я не буду грустить о короле Эдмунде, потому что его смерть – это радость всех, кто был с ним близок!.. А теперь уходи. Уходи и не смей никогда пересекать порог моих покоев, пока не получишь на это высокого королевского разрешения.

Мать взглянула на неё так, словно Диана была безнадёжно больна, повернулась к девушке спиной и медленно удалилась прочь, и каждый её шаг сопровождал жуткий шелест тёмно-серого платья…

Глава десятая