Бастион: Имперская стража [СИ]

В Комаринской действительно царит оживление. На главной улице, в пределах мощённого участка площади, собирается длинный стол и яства на него. Жители тоже решили, что слезами горю не поможешь, а потому улыбки и смех сопровождают приятные хлопоты. В честь праздника стол застелен цветастой скатертью. По традиции, от каждой семьи полагается блюдо и закуски. Щедрый Том смело выкатывает спасённые от крыс бочки. Всюду видны плетёные корзинки: от совсем маленьких, размером с ладонь и до совсем крупных, вплоть до одной особенно большой, кою украшают с особым тщанием и вот-вот доплетут. Мы практически тут же узнали, что эта вытянутая корзина с цветами и яркими ленточками, посвященна Анне и будет символом памяти, а ещё, в рамках почитания духов Леса и Воды, послужит просьбой от жителей, защитить душу погибшей и сопроводить её в лучший мир.

Девушки тут же решили приобщиться к подготовке этой корзины, а у меня мысленный фон снова склонился в сторону размышлений о смысле собственной жизни. Ведь у себя дома я привык к ежеминутной заботе со стороны Империи. Мы для неё любимые дети, нашим воспитанием и взрослением занимаются самым непосредственным образом. Все, кого я встречал в жизни были пропитаны чувством любви и долга к Симфонии. Наш уютный мирок больше походит на жизнь большой и дружной семьи. Лучший мир для нас — это и есть Империя. Нам не грозят катастрофы, орды демонов, преступные банды или что-то ещё. Мы старательно пытаемся растянуть жизнь в ней, а когда уходим на покой, то уже просто от приятной усталости. Неужели из-за прихоти Рейвиоллы теперь это не так?

Праздник понемногу начался. Мы сели за стол, где всем жителям хватило места. Начался пир, со смехом, рассказами и песнями. Нас чествуют и благодарят. Даже на лицах родственников и близких Анны читается признательность, я же всякий раз опускаю взгляд, терзаемый стыдом. Ещё недавно, когда всё только начиналось, первый груз ответственности казался мне тяжёлым, но сейчас он стал настолько весомым, что минувшие деньки кажутся беззаботными.

Общее веселье, конечно, увлекает. Стоило всем утолить первый голод, как пришло время для забав и танцев. Тут же в руках жителей оказались инструменты, и вот уже любительский ансамбль заиграл залихватский мотив. В отличии от разума, тело тут же отозвалось, и когда ко мне подскочила деревенская девчушка, я не смог отказаться. Взял только молчаливое согласие у Вероники. К ней тоже осмелился подойти молодой крепыш — сын трактирщика Тома.

Агнию приглашение настолько смутило, что спасать бросились другие девушки Комаринской и танцевать ангелок пошла уже с одной из них. А вот Валентине томиться в ожидании не хотелось, она сама нашла себе парня и с громким возгласом ворвалась в круг танцующих.

День иссяк в кураже празднования, но с приходом темноты настал апогей Речных Огней — расставив в каждую корзинку свечку или лучину, жители пошли к реке. Агния вызвала свечение на посохе, что один заменяет несколько факелов. В месте, где берег пологий и песчаный, мы спустились ближе к воде и принялись зажигать сначала свечи, а потом и пропитанные специальным маслом лучины, но не спеша спускать на воду. В общем порыве, решили выделить и с особенной красотой запустить по воде главную корзину. Сама собой возникла тишина. Больше не исторгая и звука, пустили сначала сонм маленьких огоньков, в середину посвящённую Анне корзину, а следом все остальные. Бесконечно красиво, под журчание и плеск, огни поплыли вдаль, в сторону леса и болот. Люди затянули песнь поминовения.

Немного позже, в момент, когда мы уже решили ложиться спать, Вероника поманила меня наружу из дома старосты. Агния и Валентина уснули. Перед тем, как выйти из комнаты, я с удивление посмотрел на них. В полутьме лиц не видно и нет возможности полюбоваться на безмятежный образ прекрасных спутниц, но в виду особенностей процесса сна в этом мире, немного странно видеть их спящими. Ведь по ощущениям мы словно закрывали и снова открывали глаза.

Стриодеал встретил свежайшим воздухом, кристальными небесами и волшебными трелями ночных птиц. Справа, над лесом и болотами творится нечто удивительное — подобно огромным языкам пламени, над ним взмывают разноцветные прозрачные всполохи. Словно бы кто-то сумел сохранить искорки от костра, перекрасить их в акварельную палитру и заставить фигурно выплясывать. Природные духи тоже справляют праздник, да только деревня спит и видим это только мы.

— Какой контраст и ирония с темой разговора… — тихо проговорила Вероника, любуясь зрелищем.

— Очень хочется узнать, какой.

В едва различимой тьме, она обернулась ко мне.

— Я вижу, что ты мучаешься здесь, Матус. Трагедия Анны только всё обострила.

У меня на миг перехватило горло.

— Это неизбежно. У нас нет выбора.