Батальон крови

Голос в наушниках исчез. Григорий несколько минут сидел и смотрел на рацию, ничего не понимая. Постепенно возбужденное состояние стало уходить. Он понял, что она не одна, и при посторонних такие переговоры не может себе позволить.

– В три, значит в три, – глубоко вздохнув, подумал он. Прижался к стене и решил закурить. Достал табак, скрутил самокрутку, зажег спичку и глубоко затянулся. Легкое головокружение появилось, но сразу прошло. Гриша снова разволновался. Теперь он понимал, что встреча неизбежна. Но что он будет делать? О чем говорить с ней. Мысли путались. Он сидел у рации и смотрел на коптящую, расплющенную гильзу от «сорокопятки». Из нее сделали такую нехитрую лампадку: налили масла, расплющили и вставили кусок портянки.

Черные тени плясали на стенах сарая. Гриша смотрел, то на них, то на дрожащий от сквозняка горящий фитиль.

– Так, я же солдат! А это что трусость? Конечно. Девчонки испугался. Ну встретимся, ну поболтаем. Может, поцелуемся, если она мне понравится. Хотя вряд ли, на первом свидании это неправильно – так, по крайней мере, говорили мужики.

В половину третьего он вышел из штаба и наткнулся на старшину. Тот как раз шел к нему. Он уже изрядно напился, но ему хотелось добавить. Вспомнил о связисте и поперся через ночь к этому мальчишке, только потому, что он вот так вот в первом бою взял и ничего особенного не совершил – выжил и все.

– Товарищ старшина, я это.

– Что это. Пошли, – и легко подталкивая Григория, заставил зайти в штаб.

– Все. Сорвалось! Это ж надо. Она говорить не могла, а я уйти не могу. Чертовщина какая-то. Что подумает обо мне эта связистка – струсил, испугался, пацан сопливый? Нет, нужно что-то делать – спасать положение. Может, пойти «до ветра» и убежать? А вдруг он тревогу поднимет, скажет, связист исчез, – взволнованно думал Григорий.

Комбат появился вовремя.

– Михайлов! Ты линию проверил? – почти прорычал он.

– Какая линия? – вмешался старшина. – Целый взвод бабья – пусть они проверяют.

– Погоди, – приструнил он Савчука. Тот даже не ожидал и выразил такое пьяное возмущение на лице, что комбат не мог не улыбнуться.

– У него есть дела, не лезь. Личные, понял?

– Понял, – ответил старшина и, посмотрев на Гришу, произнес:

– Иди!

– Я недолго, – неуверенно ответил Григорий и, хлопнув дверью, убежал.

На его часиках было без пяти три. Он любил эти часы и сумел сберечь их еще с интерната. А там достались они ему заслуженно. Заступился за одного, а тот перед отъездом подарил их в знак благодарности. Гриша не хотел брать, но устоять не смог. Иметь свои собственные часы он мечтал с детства.

Время полетело, и сейчас он просил свои любимые часы немного задержать его. Он думал, что бы придумать в случае опоздания, но никак не мог опомниться. Ноги словно чужие несли его куда-то на правый фланг.

– Так землянка. Дальше еще одна, – путаясь в темноте, говорил он. Гриша бежал рядом с окопом и смотрел, куда он ведет. Где-то кто-то что-то говорил, какие-то солдаты сидели, собравшись в кучку. Он пробежал, мимо стараясь не обращать на это внимание. Кто-то высунулся из окопа и, крикнув, спросил:

– Эй, ты кто? Куда?

Но Гриша продолжал свое движение к первому в жизни свиданию. Увидев, недорытые окопы он остановился и заметил в стороне недоделанную землянку. Спрыгнул в нее и уткнулся ногами в бревенчатую лавку. Сел и осмотрелся.

– Вроде никого еще, не пришла, – вслух произнес боец.

– Отдышись. Что, еле смылся? – услышал он голос лейтенанта Титовой.

Он разговаривал с ней сегодня и этот звенящий ручеек, не спутал бы ни с каким другим голосом. Гриша связист, с тренированным слухом, умеющий принимать до ста двадцати букв Азбуки Морзе в минуту, засомневался.

– Кто здесь?

– Это я, не бойся.

– Таня?

– Да.

– А где вы, я вас не вижу.

– И не нужно. Так лучше, а то узнаешь меня, кто-то это заметит, и ты сразу загремишь в штрафбат.

– Да не боюсь я твоего полковника!

– А ты думаешь в штрафбате трусы? Там знаешь, какие люди? Бывшие офицеры, видевшие все в жизни. Только тебе туда не надо. Что мешает? Темнота? По-другому никак. Или я уйду.

– Нет, не уходи. Я согласен. Мне темнота не помеха. Не хочешь, чтобы я тебя видел и не надо, главное, что ты пришла и хочешь, чтобы я был рядом.

– Да хочу. Иди сюда ближе.

Григорий аккуратно привстал и на ощупь стал пробираться вдоль лавки в полной темноте. Дотронувшись до ноги, он одернул руку и, нащупав бревна лавки сел на них.

– Иди ближе, – шепотом произнесла девушка.

Гриша подвинулся. Две руки из темноты прижали его к горячему телу. Григорий почувствовал, как оно дрожит.

– Что с тобой? – спросил он.

– Ничего. Можно я тебя поцелую, – прошептала Таня.

– Можно, – ответил солдат, и подумал. – Так сразу – надо же?

Таня прижалась ближе и уткнулась в темноте носом в его щеку. Грише стало смешно, но он сдержал, спрятал свой смех. Хорошая девушка с нежным и красивым голосом открылась ему.

– Потом, потом, узнаю, почему так сразу, потом, – подумал он и, закрыв глаза, повернул лицо и прикоснулся губами к ее губам.