Батальон крови

– Если противно, оттого что убил, значит, Бог в твоей душе живет, – объяснил Паров.

– Ты же ученый, учитель, а тут о Боге заговорил? Почему? – спросил его Гриша.

– Вот потому и заговорил, что ученый. Ты думаешь, откуда вера в человека берется. Все от Бога. Сотни лет наши деды и прадеды в него верили, а тут взяли и запретили – нет, эту силу из души никакими клещами не вырвешь. Она в крови, в молоке матери, во всем, что нас окружает.

– И даже здесь, в этой войне? – спросил Григорий.

– И даже здесь. Без веры человек никуда, – ответил учитель.

– Я тоже верю. Но верю в силу человека, в его честность, в правду. Они тоже могут быть верой, и она, если это честно делать, – спасает.

– Во всем этом и есть Бог, простоты не называешь его имя, но говоришь его словами. Это обыкновенные заповеди. Их должен каждый соблюдать: быть честным и искренне верить. Хочешь, я тебе Библию дам прочитать. Сейчас всем солдатам разрешили ее. Сам Сталин согласился, что вера русского народа – это непобедимая сила.

– Сила? – удивился Григорий. Сила в мужестве, честности и единстве. Так нас в учебке учили на политзанятиях, и я почему-то с нашими учителями-фронтовиками согласен.

– А ты попробуй, посмотри на все со стороны, – предложил Паров.

– А что мне смотреть со стороны? Я и так все вижу. Вот сегодня в глаза смерти заглянул.

– Это как? – спросил Федор. Он шел рядом, внимательно слушал разговор и никак не решался о чем-то спросить.

– Вот так. Рыков мне улыбнулся, головой кивнул, за то что я двух фрицев, что на него со спины напасть хотели, убил, а потом взгляд его стал холодным и неживым. Только что глаза улыбались, а тут раз и умерли – стеклянными стали. Тут, кто хочешь, одуреет, а старшина мне за это в челюсть, чтобы я не дурил.

– Ну а ты этого, что в Рыкова стрелял, убил?

– Конечно, убил, всю башку снес.

– Эй, ребята, смотри, машина в нашу сторону возвращается, – крикнул Паров.

– Федор, давай тормози ее.

Машина остановилась.

– До поселка добросишь? – спросил Григорий.

– Да тут идти-то осталось пару километров, – ответил молодой лейтенант.

– А что, подбросить трудно? – еще раз поинтересовался Гриша.

– Рядовой, как вы с офицером разговариваете? – разошелся лейтенант.

– Ты, мил человек, не горячись, – вступился дед-водитель. – Глянь, у него вся рация пулями побита. Ребята после боя, они как вы по тылам не шатаются.

– Ну ладно, прыгайте. А в поселке куда? – спросил лейтенант.

– К дому связисток, за новой рацией.

– А потом опять на передовую?

– Да.

– А челюсть что синяя?

– Так рукопашная ж была, – ответил Григорий.

– Да, ну давай я вас и туда и обратно до взятых немецких позиций. Хотите? Пока я добрый и время есть.

– Конечно, хотим. Выручите здорово, а то немного устали, а нам еще батальон догонять.

– Прыгайте, поехали, – крикнул им лейтенант.

– Эх, – вздохнул дед. – Совсем мальчишки, а уже в рукопашной были и выжили же. Значит, добьем немца, никуда он не денется, раз такие мальчишки воевать умеют.

Машина быстро доехала до поселка и остановилась у дома радисток.

– Оля, – окликнул Григорий знакомую радистку. – Позови Титову.

– Да, сейчас, – ответила девушка. Через секунду Титова выскочила из дома.

– Товарищ лейтенант, опять рацию прострелили.

– Ну что ж, бывает.

– Да, бывает и очень часто. Комбат попросил три взять. Сколько дадите?

– Сколько нужно. Оля, принеси рации, – обратилась Титова к девушке.

– Да, вон сейчас Федор поможет.

Солдат ловко спрыгнул на землю и, сбегав в дом, вынес сначала две, а затем еще одну рации.

– Мою в ремонт возьмете? – спросил Григорий.

– Оставляй, – ответила Титова. Григорий подал из кузова рацию, Федор отнес ее в дом и, вернувшись, шустро залез в кузов. Паров постучал по кабине ладошкой и крикнул:

– Давай, батя, погнали обратно! Григорий посмотрел на Титову, и увидел, как у девушки по щеке скатилась слеза. Но на мгновение слезинка застыла на щеке и напомнила ему родинку Тани. Чья-то невидимая рука схватила сердце солдата и сжала его изо всех сил. Григорий вздохнул, вытерпел боль и, опустив голову, подумал:

– Хорошая она девушка. Верю, ей еще повезет. Вон ребят сколько хороших вокруг. А верить в приметы нельзя, хотя все говорят, надо.

Машина съехала с дороги в поле.

– Стой, – закричал Григорий. – Не пойму, Березкина, что ли. Юль – ты?

– Да я, я. Кто же еще. Видишь, солдата нашла, живой еще.

Бойцы спрыгнули с машины, и Гриша обратился к лейтенанту:

– До батальона сами дойдем. Вы раненого в госпиталь отвезите, а то она на себе его так и будет тащить, никому помогать не разрешит – упрямая, я ее знаю. А на машине вы быстро туда доедете. Человека спасете.

– Давай, грузи, – согласился офицер.

Солдаты отстегнули задний борт, положили раненого, подсадили Юльку Березкину, забрали рации и еще минуту смотрели в след уезжающей машине.

– Ладно, пошли. Каждый по рации берет. Комбат сказал, чтобы мы ночью прибыли. Идти далеко, а уже темнеть начинает.