Батальон прорыва

Сергей Нуртазин Батальон прорыва

© Нуртазин С. В., 2018

© ООО «Издательство «Яуза», 2018

© ООО «Издательство «Эксмо», 2018

* * *

Сентябрь 1944 года. Специальный проверочно-фильтрационный лагерь НКВД

Ласковое осеннее солнце щедро поливало теплыми лучами просторный двор спецлагеря. Массивные деревянные двери четырехэтажного каменного здания отворились, из его чрева в сопровождении вооруженных конвойных высыпала пестрая толпа. Люди быстро построились в колонну по три посередине двора. Это были невольные обитатели фильтрационного лагеря, иначе – спецконтингент, состоящий из командиров Красной армии, побывавших в плену и на оккупированной врагом территории. Часть из них была в изрядно поношенной военной форме или в новом обмундировании, а часть – в гражданской одежде. Внешний вид остальных представлял некую смесь той и другой. Один из представителей этой группы, высокий, худощавый, одетый в ветхие серые брюки, свитер и разбитые башмаки, снял кепку, подставляя русоволосую коротко стриженную голову солнцу.

Пожилой седоусый старшина басовито крикнул:

– Вольно! Можете покурить.

Худощавый подошел к стене, оперся на нее плечом, достал из кармана кисет, обрывок газеты, скрутил «козью ножку».

– И где бы еще старшине так сильно повезло покомандовать над старшими командирами, – тихо произнес чернявый симпатичный парень в сером пиджаке, надетом поверх линялой гимнастерки. Отшвырнув видавшим виды кирзовым сапогом камушек, он залез в карман галифе, вынул коробок спичек, встал рядом.

– Ну что, браток, мой огонёк – твой дымок? Согласен?

– Согласен.

Чернявый парень протянул руку.

– Арсений. Голота. Можно просто Сеня, я не гордый.

– Андрей. Скоморохов.

Голота зажег спичку, Скоморохов прикурил цигарку, несколько раз жадно затянулся. Арсений нетерпеливо спросил:

– Ну, как вам наш табачок?

Скоморохов выпустил густую струю дыма, отдал самокрутку Голоте.

– На, попробуй. Давно здесь?

Арсений почесал заросший густой щетиной подбородок.

– Шоб вы знали, то сегодня третий раз пойду в баню. Так шо получается, я в этом чудесном заведении почитай месяц загораю. Но это мелочь, некоторые туточки по два и по три месяца кукуют, а то и по полгода. Меня уже два раза на допрос вызывали. Неприятный тип, шо в кабинете засел, все нервы в кровь расчесал. Я себе думаю, шо вы из-под меня хотите? Шо вам надо от моей несчастной жизни? Уже сиди и не спрашивай вопросы, а он опять свою пластинку заводит. Когда? Зачем? Почему? Такой, брат, театр.

– А родом ты откуда?

– Родом я из Одессы, прекрасного города моря и акаций, – лицо Голоты погрустнело. – Только вот, когда немец пришел, пришлось мне с мамашей, папашей и сестрами перебраться в Астрахань. Мои родители на табачной фабрике работали, вот их и эвакуировали, как специалистов, вместе с семьей и оборудованием. Ну, и меня решили с собой забрать, подальше от одесской шпаны, с которой я имел интерес водиться. А когда в военкомате посчитали, шо Сеня Голота уже совсем взрослый мальчик, я отправился воевать.

Скоморохов обрадованно произнес:

– Выходит, мы с тобой почти земляки.

Голота удивленно посмотрел на Андрея.

– Ты шо, из Одессы?

– Нет, из Астрахани. Правда, там давно не был. Я оттуда четырнадцатилетним подростком уехал. А ты где в Астрахани жил?

– Рядом с заводом «Центрспирт».

– Мне неподалеку приходилось проживать. В детприемнике НКВД. Знаешь где?

– Знаю. Рядом деревянное здание, красивое такое.

– Там при царе пастор немецкий жил.

Голота потушил окурок об стену.

– А здесь знаешь, кто жил?

Скоморохов отрицательно мотнул головой.

– Не знаю.

– Курсанты пехотного училища. Их прямо отсюда в бой кинули. Говорят, из них немногие уцелели.

После недолгого молчания Скоморохов спросил:

– Как здесь оказался?