Батальон прорыва

– Доберёмся до лагеря, там и покуришь. Это от тебя не уйдет. Сейчас главное, чтобы мина сработала.

– Сработает, не волнуйся.

– Хорошо было бы дождаться поезда и рвануть. Тогда бы результат наших трудов увидели.

– Хорошо бы. Только знать бы, когда эшелон проедет. Через час, через два, а может, через день? Таких сведений у нас нет, а зимой долго ли в лесу пролежишь? Да и подрывной машинки саперы нам в тайнике не оставили. Опять же риск немалый, а мне это ни к чему, я собираюсь Дануте предложение сделать.

Андрей промолчал. Ему вспомнился последний разговор с начальником заставы Ковальчуком. Тогда он тоже говорил другу, что хочет жениться на Варваре, но война распорядилась иначе.

Казимир кашлянул, пристально посмотрел на Скоморохова:

– Ты что, не одобряешь?

Андрей поднялся.

– Пора.

Партизаны пошли дальше, туда, где их ждала горячая пища, теплая землянка, а Казимира – любимая Данута. Сердце сапера переполнялось радостью от предвкушения предстоящей встречи, но вскоре в него вселилась тревога. Следующий привал сделали, когда до лагеря оставалось не более десяти километров. Решили набраться сил перед последним переходом. Метель угомонилась, а значит, ветер и снег больше не мешали им двигаться. Отдых оказался недолгим. Едва они расположились под разлапистой елью, как до них долетели отдаленные глухие звуки взрывов. Ербол вопросительно посмотрел на товарищей:

– Поезд взорвался?

Скоморохов отрицательно помотал головой.

– Нет, Ербол, это не поезд. Звук с другой стороны.

Казимир быстро поднялся, взволнованно произнес:

– Вставайте! Это в лагере! Там, в землянке! Взрывчатка, мины!

Беспокойство за товарищей придало силы. Теперь во главе группы шел Казимир, за ним Ербол. Скоморохов отставал, подводила левая нога. Былое ранение еще напоминало о себе. В километре от лагеря Скоморохов остановил товарищей:

– Стой! Слушайте мою команду. В лагерь без разведки не соваться.

Казимир недоуменно посмотрел на Андрея:

– Почему?

– Боюсь, что этот взрыв может быть связан с появлением в отряде новых бойцов.

* * *

Солнечные лучи ласкали верхушки деревьев, когда они ползком подобрались к лагерю. В стане партизан стояла непривычная для утренней поры тишина. Не слышно было ни голосов людей, ни храпа и ржания лошадей, но люди и лошади были. Их недвижимые тела лежали на снегу между землянками. Вместо одной из землянок зияла черная яма, рядом валялись бревна, комья земли, поваленные навесы. Было понятно, что в лагере произошло что-то страшное. Казимир дернулся, чтобы встать, но Скоморохов его удержал, прижал к себе, прошептал на ухо:

– Тихо. Здесь кто-то есть.

Теперь и Казимир чувствовал едва уловимый запах табачного дыма. Спустя минуту его чуткое ухо уловило тихий кашель. Не ускользнул этот звук и от его товарищей. Их ждали. Кто? Свои или враги? Скоморохов вспомнил первые дни войны, лейтенанта госбезопасности НКВД Шилохвостова, и их встречу с диверсантами в лесу подо Львовом. Андрей глянул на товарищей, едва слышно сказал:

– Будьте готовы. Если крикну: «Огонь!» – стреляйте.

Медленно, вжимаясь в снег, Скоморохов отполз в сторону. Когда расстояние между ними стало не менее пяти метров, он встал, пошатываясь, направился к землянкам. Его слабый голос прервал нависшую над лагерем тишину:

– Помогите!

Ответа не последовало. Андрей сделал еще пару шагов в направлении землянки Двужильного и рухнул на снег. Падая, он заметил неподалеку от землянки тело командира отряда в окровавленной гимнастерке. Через минуту дверь землянки открылась, из нее, озираясь, вышел один из вновь принятых в отряд бойцов с немецким автоматом в руках. Он подошел к Скоморохову, толкнул его в бок носком сапога.

– Вставай.

Андрей тяжело поднялся, растягивая слова, вымолвил:

– Задание не выполнили. Нарвались на немецкий патруль. Казимира и Ербола убили. Где командир? Надо доложить.

Боец с автоматом ухмыльнулся.

– Сейчас, будет тебе командир.

На тихий свист отозвались. Из землянок стали выходить вооруженные люди. Скоморохов мысленно считал: «Один, два, три, четыре и тот, который вышел первым. Всего пятеро. Все вновь принятые в отряд бойцы. Значит, я все-таки был прав – это подосланные немцами люди». К нему подошёл долговязый парень, одетый в солдатскую шинель и шапку-ушанку.

– На ловца и зверь бежит. Можно Макару доложить, что мы весь партизанский отряд укокошили. С этим что будем делать? В расход его или в полицейский участок?

Боец с автоматом кивнул на убитых партизан.

– Пусть с этой падалью остается, возиться с ним не надо будет.

Долговязый парень в солдатской шинели вперил взгляд в Скоморохова:

– Сдавай, сволочь, оружие и полушубок снимай, мне в самый раз будет.