Батальон смерти

Через секунду меня начали колотить. Удары посыпались со всех сторон.

– Ребята, что вы делаете? Это ж Яшка! Вы что, совсем спятили, что ли? – услышала я чей-то сочувствующий голос.

Несколько товарищей бросились на помощь и спасли меня от расправы. Отделавшись небольшими ушибами, я тут же решила просить об отпуске и ехать домой, прочь от этой войны, в которой не было боевых действий. И командир уже не мог меня отговорить. На сей раз нет.

А на следующий день на наш участок фронта приехал Михаил Родзянко, председатель Государственной думы. Нас построили для смотра, и, хотя дисциплина в армии ослабла, она с лихвой восполнялась энтузиазмом. Родзянко приветствовали бурной овацией, когда он появился перед строем.

– Ответственность за Россию, – сказал он, – которую раньше несли царь и правительство, теперь лежит на самом народе, на вас. Вот что означает свобода. И еще это значит, что мы сами, по собственной воле, должны защищать страну от неприятеля. А для этого нам всем необходимо объединиться, забыть наши раздоры и споры и противопоставить германцам прочный фронт. Враг хитер и коварен. Он говорит сладкие речи, но сердце его полно ненависти. Германцы объявляют себя вашими братьями, но они ваши враги. Им хотелось бы разобщить нас, чтобы легче было отнять у нас свободу и завоевать нашу страну.

– Верно! Верно! Правильно! Конечно! Все так и есть! Так и есть! – послышались одобряющие голоса со всех сторон.

– Свободная Россия не будет в безопасности, покуда солдаты кайзера топчут ее землю, – продолжал оратор. – Поэтому мы должны подготовиться к генеральному наступлению, чтобы одержать великую победу. Мы должны действовать вместе с нашими союзниками, которые помогают нам громить германцев. Надо уважать офицеров и подчиняться им, потому что не может быть армии без командиров, как не может быть стада без пастуха.

– Правильно! Правильно! Хорошо сказано! Это точно! Это верно! – выкрикивали солдаты.

– А теперь скажите мне, ребятушки, что вы думаете о проведении атаки на неприятеля? – спросил председатель Думы. – Готовы ли вы к тому, чтобы пойти в наступление и умереть, если потребуется, чтобы сохранить нашу драгоценную свободу?

– Да, готовы! Мы пойдем! – отвечали тысячи голосов.

Затем председатель полкового комитета Орлов, парень образованный, выступил с ответным словом:

– Да, мы готовы сражаться. Но мы хотим, чтобы те миллионы солдат в тылу, которые разбрелись по всей стране, переполнили города, битком забили железные дороги и ничего не желают делать, вернулись на фронт. Давайте пойдем на врага все вместе. Время речей прошло. Мы хотим действий, или мы разойдемся по домам.

Товарища Орлова горячо поддержали. Действительно, он сказал именно то, что думали все мы. Было несправедливо по отношению к сидевшим в окопах позволять сотням тысяч их товарищей бездельничать в тылу. Родзянко с нами согласился. Он обещал, что приложит все силы к тому, чтобы устранить эту несправедливость. Однако в ответ на настойчивые вопросы офицеров, почему упускается блестящая возможность для проведения всеобщего наступления, он признался, что в данном случае Временное правительство и Дума бессильны.

– В этих делах первое слово принадлежит Совету, а также Керенскому и другим влиятельным фигурам в правительстве, – сказал он. – Именно они определяют политику страны. Я призывал их не упускать время и немедленно отдать приказ о генеральном наступлении, но тщетно.

Потом Орлов представил меня Родзянко, описав мои боевые заслуги с начала войны. Председатель Государственной думы был очень удивлен и растроган.

– Я хочу поклониться этой женщине, – сказал он, тепло пожимая мне руку.

Он поинтересовался моим мнением о положении на фронте. Я излила всю горечь, скопившуюся на сердце.

– Не могу смириться с новым порядком, – сказала я. – Солдаты не воюют больше с немцами. Я пошла в армию, чтобы защищать страну. А теперь это стало просто невозможно, и мне не остается ничего другого, как уехать.

– Но куда же вы отсюда поедете? – спросил он.

– Не знаю. Наверно, поеду домой. Мой отец стар, мать больна, и они так бедны, что им впору просить милостыню.

Родзянко похлопал меня по плечу.

– А не хотите ли заехать ко мне в Петроград, геройчик? Я подумаю, что можно сделать для вас.

Я с радостью приняла приглашение и сказала ребятам, что скоро уезжаю. Мне выдали новое обмундирование, а командир пожаловал сто рублей. Быстро распространилась весть о том, что Яшка уезжает, и около тысячи солдат, многим из которых я спасла жизнь в бою, написали в мою честь благодарственное письмо.

Там была тысяча подписей! – и все имена дорогих мне парней, связанных со мной узами огня и крови. На длинном рулоне бумаги значились все бои и сражения, в которых мы участвовали, все эпизоды, связанные со спасением людей и самопожертвованием. Сердце прыгало от восторга, и глаза наполнялись слезами, но в глубине души затаились боль и тоска.