Батальоны вступают в бой

— Он дважды уже приходил ко мне за этим же. А я — наотрез. Так хотел обойти. Вот неугомонный комсомол!..

На сей раз Мартынов попал в самое пекло. Я поручил ему помахать флагом. Петр бросился к нему. Там на каменной плите лежал младший лейтенант Шевченко. Это он из нательной рубахи сделал флаг. Раненный, он своей кровью окрасил его и укрепил на вершине. Не успел застегнуть гимнастерку, как осколок мины свалил разведчика. Посмертно он был награжден орденом Красного Знамени.

Мартынов поднял истерзанный пулями и осколками самодельный флаг и, вскочив на камень, под выстрелами замахал им. Связист подключил телефон к проводу катушки. Почти тотчас же в трубке послышался голос комдива:

— Вижу, вижу… Молодцы! Держитесь! И командный пункт переносите на гору.

Поднимаюсь к Мартынову. Адъютант принес новый большой флаг, мы установили его на самой высокой точке. Под победным стягом расположились разведчики. Старшина Сергей Кораблев был ранен, но он отказался покинуть Саур-Могилу.

Возле пожилого разведчика, действуя бинтом, согнулась тонкая фигура. Это старшина медицинской службы Лидия Соболева. Московская комсомолка добровольно пошла на фронт. Она бесстрашно переползала от одного раненого к другому, оказывая им помощь. Осколок задел и ее, но девушка продолжала перевязывать раны бойцов, пока не потеряла сознание. Легкораненые на руках принесли Лиду на медицинский пункт.

Захватить гору — одно, а удержать ее — другое. Немцы, подтянув артиллерию, буквально засыпали курган снарядами. Кругом звенели куски металла, камни. Головы не поднять. Губительный огонь вынудил батальоны сползти вниз к подошве. Наверху остались лишь бойцы Смолякова, рота из батальона Замукашвили, разведчики, Мартынов, телефонист и я с адъютантом.

Кругом все дымилось. Нещадно пекло солнце. Нестерпимо хотелось пить, а воды взять негде, и враг бьет, бьет без передышки.

Затем немцы пошли в атаку. Стреляя на ходу, подбадривая себя возгласами, они надвигались на нас огромной мышастой массой. По отлогому склону двинулись танки. Они были необычные — изрыгали пламя, густой, как деготь, дым заволакивал местность там, где проходили машины. Картина страшная. Огнеметные струи плавили камни, все живое превращали в уголь.

Я оставил Мартынова и пулеметный расчет Иванова у знамени, а противотанковую батарею Овтина и разведчиков во главе с Кораблевым бросил на борьбу с огнеметными установками. Сергей Кораблев на своем веку встречался и с мнимыми полями, и отравляющими газами, и гигантской пушкой «Берта», и огнеметами. Я был уверен, что этот опытный воин не оробеет и на этот раз. Так оно и вышло. Вместе с артиллеристами разведчики вступили в борьбу с вражескими машинами и победили. Кораблев лично уничтожил один танк. Когда он проходил мимо щели, на дне которой укрывался Кораблев, старшина неожиданно вскочил на ноги и метнул бутылку с горючей смесью. Без орудий и броневой защиты, атакующие сразу сбавили шаг. Цепи противника заметно редели.

Метко стрелял из своего «максима» Николай Иванов. Он косил тех, кто лез к нам по пологому склону. Немцы откатывались. Но потом шли снова. Атаки следовали одна за другой до вечера. Всего их было двенадцать. К запаху дыма стал примешиваться трупный запах: в жару тела убитых быстро разлагались.

Воды по-прежнему не было. Ни ветерочка, ни дождя. Скорей бы ночь!

Только с сумерками бой затих. Кругом догорало все, что могло гореть. Над Саур-Могилой неподвижно висел горьковатый чад.

Я навестил пулеметный расчет Иванова. Мои боевые друзья все уцелели, но узнать их удалось не сразу— такие они были черные от копоти, пыли и пепла. У Березникова не лицо, а маска с воспаленными красными глазами. Лебедь беззвучно смеялся: потерял голос. Иванов, всегда тяжело переносивший жару, предстал передо мной по пояс голый. В этот момент он меньше всего походил на бравого солдата. Но пусть бы все защитники Саур-Могилы сбросили гимнастерки, лишь бы били врага по-ивановски. На его счету — сотни фашистов.

Николая Иванова я не только похвалил, но и порадовал:

— Нашего полку прибыло!..

И я рассказал, что ночью сюда придет подмога и в числе других — братья Кругловы. Иванов сразу ожил и забыл про жару. Он стал рассказывать товарищам о Кругловых, а я пошел налаживать связь с КП полка. Только с восходом луны смог по телефону приказать Алехину:

— Немедленно ко мне всю артиллерию, минометы и две роты автоматчиков!

Пока ночь, спешу собрать весь полк на горе. Утром наверняка бой разгорится пуще прежнего. Германское командование ни за что не смирится с потерей такой важной позиции. Командир дивизии полковник Левин не отходил от трубки:

— Свиридов! Подтягивай силы и держись!

Немцы беспрерывно освещали местность ракетами. Временами до нас доносилась немецкая речь. Враг тоже не спал. Как бы не помешал нашему сбору!