Батя, Батюшко и Бэмби

Представить маму в подобной ситуации было несложно. Евгения, как ни странно, тоже. После того случая, когда Денис привел Никиту домой и заявил, что Евгения в их жизни больше нет, Оля не стала расспрашивать о подробностях. Она чувствовала: Денис не собирался о них распространяться. Да и Никита хранил молчание, обмолвился только вечером, что ездили в зеркальный лабиринт, и там было очень страшно, потому что перед собой видишь выход, а рукой натыкаешься на стену и понимаешь: дороги впереди нет, это отражение. И ни слова про отца.

Только когда Евгений перестал появляться, напряжение вдруг отпустило всех: и Олю, и Дениса, и Никиту. Мальчик как-то сразу стал спокойнее и словно более защищен. В его жизни теперь было двое мужчин: Денис и дедушка. Общаясь с ними, Никита жадно компенсировал годы исключительно женского окружения.

Оля наблюдала за этим и боялась спугнуть мир в своем доме.

Совесть не мучила. Она сделала все возможное в плане общения сына и его настоящего отца. Не получилось. Значит, тема закрыта.

А он взял и снова возник.

— Что наговорил тебе Евгений?

— Много всего интересного. Это правда, что он хотел общаться с сыном, а его вышвырнули?

— Нет, неправда, — Оля сильно сжала трубку. Она знала, если сейчас скажет, что правда, то услышит в ответ победоносное «меня обвиняла в невозможности общаться с отцом, а сама поступила так же» — мы договорились о специальных днях, когда ребенка можно забирать, просто…

— Просто?

— …не получилось. У них не сложились отношения, и в последний раз Никита пришел в слезах. Я не думаю, что такое общение нужно моему ребенку.

— Понятно. А какого мужика ты впустила к себе в дом? Этого Дениса? Ты его паспорт видела? И вообще, жить с чужим на глазах у ребенка…

— Мама…

— Нет уж, дай мне договорить! Оля, ты скатываешься вниз. Сегодня один, завтра другой…

— Мама, я замуж выхожу…

— А послезавтра в доме будет притон!.. Что ты сказала?

— Я выхожу замуж, — тихо повторила Оля.

— Это приезжий? Он просил себя прописать?

— Нет, — голос звучал устало, разговор выматывал. — У него есть своя квартира, — и чтобы предотвратить следующий вопрос, добавила: — Мы там все не поместимся, потому что она однокомнатная. Коренной москвич, врач-хирург, у них очень хорошие отношения с Никитой и вообще… это Денис помог тогда с переломом, это он нашел детского врача и потом массажиста.

Мама молчала, она переваривала услышанное. Оля не торопила, смотрела на лежащую рядом стопку неразобранного белья.

— Ты не хочешь познакомить меня с ним? — наконец раздалось в трубке.

— Я думаю, вам надо познакомиться, — ответила Оля.

* * *

— Если бы я не знал, какая у парня фамилия — ни на секунду бы не усомнился, что это твой сын, — Костя присел рядом с Дэном на спортивную скамейку.

Денис только пожал плечами. Что он мог сказать? О фамилии он думал. Думал много. И о разных вещах помимо фамилии размышлял тоже очень серьезно. Например, об усыновлении. Или об оформлении опекунства. Случись вдруг что — кто он Никите? Формально никто. Муж мамы. Будущий.

Реальной картины это не отражало. Но какое бы решение отразило? Фамилия — да. Фамилия не давала покоя. Что бы он отдал, чтобы сейчас по площадке с другими мальчишками бегал мальчик, которого зовут Никита Батюшко?

— Нет, ну реально — вылитый ты, — продолжал между тем рассуждать тренер. — Бег, прыжок, пластика — все твое. И даже манера подавать. И скорость реакция — твоя, молниеносная. Дуришь ты мне голову, Денис Валентинович! — Костя толкнул Дэна плечом в плечо. — Ну, сознайся, твой пацан?

— В каком-то смысле мой.

— Никита! — внезапно переключился Константин на тренировочный процесс и вскочил на ноги. — Да не ты, Зеленский! Резче, резче на подаче!

Никита Зеленский… Если бы так сложились обстоятельства, что мальчик носил сейчас фамилию отца, Денис бы не сомневался ни секунды, как надо поступить. Евгения Борисовича из жизни Никиты он выкинул без малейших угрызений совести, и, судя по всему, никто об этом обстоятельстве не печалился. А теперь… И Оля, и Никита носят фамилию своего отца и деда. Обделять, обижать и лишать Геннадия Игоревича чего-то важного Денис не хотел. Как он сам сказал Косте: «В каком-то смысле мой»? В самом главном смысле Никита — его. А фамилия, бумажки… Разберемся, время покажет. Торопиться некуда. Вся жизнь впереди. Жизнь, жена, сын.

* * *

Юбилей Изольды Васильевны прошел шумно и весело. Отмечали его в квартире Оли. Перенесли в гостиную обеденный стол, разложили, накрыли скатертью. На скатерть поставили парадный сервиз и хрустальные бокалы. Именинница пожаловала нарядная, в платье тонкой шерсти, украшенной старинной серебряной брошью. И с тортом собственной выпечки.

Денис церемонно поцеловал соседке руку, заставив ее чуть смущенно пробормотать:

— Наш уездный доктор имеет манеры дореволюционной интеллигенции.

Оля с Никитой расцеловали Изольду в щеки. Подарок преподнесли от всей семьи — настольную лампу-абажур.

— Чтобы глаза не сломать, когда вы вяжете вечерами, — прокомментировал Никита, — потому что таблеток от зрения не бывает. Я узнавал.