Батумский связной

– Так вот, Самвел раз в неделю спускается в город за продовольствием, ну и ко мне заходит. Уедешь с ним в горы, переждешь там дня три, а потом я весть пришлю, когда тут все успокоится. Да еще постараюсь разузнать кое-что…

– Будь осторожна, Лиза. – Борис сжал ее руки.

Она посмотрела на него с легкой полуулыбкой, и тут раздался стук в дверь.

– Открывай, красавица, свет очей моих! – заревело за дверью.

Лиза еле успела отодвинуть щеколду, и в маленькую комнатку протиснулось что-то огромное и зычное. Чудо сняло папаху и оказалось волосатым грузином в черкеске и мягких сапогах.

– Здравствуй, моя козочка, как Самвел тосковал по тебе, зорька моего сердца!

Борис откровенно вылупил глаза на такое театральное зрелище, Лиза засмеялась звонко и поцеловала Самвела в обе щеки.

– Здравствуй, горный ветер моей души!

В маленькой комнатке и раньше-то было тесно, а теперь стало совершенно не повернуться. Самвел наконец заметил постороннего мужчину, встал во весь свой огромный рост, выкатил горящие глаза и взялся даже за кинжал.

«Черт знает что! – подумал Борис. – Какая-то тысяча и одна ночь получается!»

– Не кипятись, Самвел! – спокойно сказала Лиза. – Убери свой кинжал, это мой брат из России.

Самвел вопросительно взглянул на Бориса, потом нехотя задвинул кинжал в ножны.

– Ты говорил, что все для меня сделаешь? – требовательно продолжала Лиза.

– Говорил, – согласился Самвел.

– Тогда возьми его с собой в горы, прямо сейчас.

– Сейчас? – изумился Самвел.

– Сейчас, – сурово подтвердила Лиза. – У него большие неприятности, ему нельзя нисколько здесь оставаться.

Видя, что он колеблется, Лиза подошла к огромному горцу, обняла и зашептала что-то на ухо. Борис отвернулся, чувствуя злость и отвращение.

– Завтра? – пробасил Самвел. – Ну ладно.

Он вышел и вернулся с большим мучным мешком.

– Полезай, генацвале.

– В мешок? – удивился Борис. – Зачем в мешок?

– Не бойся, дорогой, – хохотнул Самвел, – шашлык из тебя делать не буду. Хочешь жить – полезай, я тебя в мешке увезу – никто не догадается. Лаваш везу, барашек везу, вино везу. Если Исмаила убили – тебя искать будут, у меня в горах переждешь. В горах хорошо, ты увидишь. Полезай, генацвале.

Борис со вздохом влез в мешок, сопровождаемый смеющимся Лизиным взглядом. Самвел завязал горловину, легко подхватил мешок, как будто в нем был не взрослый мужчина, а трехлетний ребенок, вышел на улицу, взвалил на коня, вскочил сам верхом и тронулся неспешной рысью.

Борису казалось, что он не доживет до конца дороги – каждый шаг коня, каждый камень на дороге отдавался болью в боках.

«Это не хуже, чем обработка штабс-капитана Карновича», – думал он, подлетая на очередном ухабе.

Когда Самвел выехал из города и началась каменистая горная дорога, Борису стало совсем плохо. Он с трудом сдерживал стон. Все тело превратилось в один сплошной синяк. Однако всему приходит конец, и вскоре Самвел остановил коня и спустил мешок на землю.

– Ну, джигит, вылезай! Мой конь устал.

Он развязал мешок и, увидев измученное и вымазанное мукой лицо Бориса, не удержался от смеха.

– Ну, генацвале, в муке тебя обваляли, отбили как следует – придется теперь жарить.

И пока Борис морщился и потирал бока, он вывел из крошечной хибарки другого коня, оседлал его и подвел к Борису, не спросив, ездит ли он верхом, – мысль о том, что кто-то не умеет ездить верхом, не приходила в голову отважному абреку. Борис верхом ездить умел – в детстве научился в поместье у тетки. К тому же после поездки в мешке он готов был ехать как угодно, хоть на слоне, хоть на верблюде.

Они ехали долго, целый день, только раз остановились напоить коней.

В наступающих сумерках лошади шли не спеша. Видимо, дорога была им хорошо знакома – Самвел отпустил узду и дремал в седле. Борис последовал его примеру. Невдалеке печально и язвительно захохотал филин. Самвел встрепенулся и, приложив ладонь ко рту, ответил таким же хохотом. На тропу выскочил коренастый джигит в черной черкеске, сказал что-то по-грузински, Самвел ответил ему, похлопав лошадь Бориса по крупу.

– Кто это? – очнулся Борис от дремы.

– Часовой.

– А почему он смеялся?

– Я сказал, что везу барашка на шашлык.

Тропа привела на просторную лесную поляну. В одном ее конце струился ручей, чуть поодаль был разбит шатер. Из шатра, услышав подъезжающих, выскочили несколько мужчин, передергивая на ходу затворы винтовок. Узнав Самвела, они опустили винтовки, заговорили по-грузински.

– Ну вот, генацвале, – сказал Самвел, расседлывая коня, – мы и дома. Здесь тебя никто не тронет – ни бандиты, ни турки, ни англичане. И паспорт тебе здесь в горах не понадобится. Здесь – свобода.

Борис посмотрел в лицо Самвела и заметил, что тот изменился. В повадках его исчезла суетливость, теперь весь он был на месте, среди себе подобных в этих строгих горах. Неподалеку, в зарослях, раздалось жалобное душераздирающее мяуканье.

– Что это? – вздрогнув, спросил Борис.

– Это? – равнодушно оглянулся Самвел. – Как это по-русски называется… Большая кошка, в лесу живет…

– Рысь, что ли?

– Да-да, рыс.