Батумский связной

Тоска убийств, насилий и бессудств

Ударила песком по рту фортуны

И сжала крик, теснившийся из уст…

Б. Пастернак. “Лейтенант Шмидт”

Борис сложил гостиничное одеяло валиком и устроил его на кровати таким образом, что со стороны в плохо освещенном номере казалось — в постели спит человек.

Сам Борис устроился в кресле. Он положил на колени револьвер, а сигнальный шнур взял в руки.

Гостиница “Париж” постепенно затихла. Время в темноте тянулось удивительно медленно, и когда слабый отблеск лунного света упал через окно на настенные часы, Борис увидел, что всего лишь полночь. Он дернул сигнальный шнур один раз, что означало проверку. В ответ шнур дернулся точно так же — люди Горецкого в соседней комнате бодрствовали, в любую минуту готовые прийти на помощь. Это успокаивало.

Борис устроился в кресле поудобнее. В углу комнату вдруг поднялась половица, и из-под неё полезли один за другим смуглые усатые турки с огромными кривыми ятаганами. Борис в ужасе вскочил — и проснулся. Он протер глаза, чтобы отогнать сон, и осторожно сел в кресло. Всмотрелся в настенные часы — они показывали полпервого. В комнате было так же тихо и пусто, как прежде. Борис снова дернул шнурок и получил ответ с небольшим запозданием, видимо, агенты в соседнем номере тоже слегка задремывали от нечего делать.

Тогда он сел как можно неудобнее, чтобы снова не сморил сон.

За окном прошла, горланя песни, подвыпившая компания юнкеров, затем снова все стихло. Время тянулось мучительно медленно. Казалось, уже близится рассвет, но всмотревшись в часы, Борис увидел, что ещё только двадцать минут второго. По улице с неимоверным скрипом колес проехала татарская арба, хозяин гортанным окриком подгонял своих сонных волов. Снова наступила тишина — вязкая, тягучая, утомительная.

Вдруг Борис почувствовал непонятную, необъяснимую тревогу. Его ладони стали влажными от пота, холодные капли потекли по спине. Все его тело напряглось от предчувствия опасности, смертельной опасности.

Он дернул шнур, чтобы убедиться в присутствии людей за стеной, но ответного сигнала не было. Он дернул ещё раз, гораздо сильнее — и вместо ответа почувствовал тяжелое пассивное сопротивление, будто к другому концу шнура был подвешен тяжелый неживой груз…

Стараясь не поддаться панике, Борис несколько раз глубоко вздохнул и выдохнул, сжал и разжал кулаки. Главное было — не зашуметь раньше времени, тогда вся с таким трудом подготовленная ловушка рухнет. Пальцы правой руки нащупали в кармане тонкий шелковый шнурок. Борис вспомнил, что это тот самый шнурок, которым орудовал Вэнс в Батуме, которым он задушил многих. Борис вынул шнурок из кармана — все же это было оружие, к тому же бесшумное, а пока он будет доставать наган, да взводить курок, может быть поздно. Напряженно всматриваясь в темноту, он не замечал ничего подозрительного, но чувство опасности до такой степени наэлектризовало воздух в комнате, что у Бориса зашевелились волосы на голове.

И тогда он услышал тихий, едва слышный скрип. Скосив глаза в направлении этого звука, Борис увидел, как медленно открывается дверца платяного шкафа. Борис замер, стараясь не дышать. Слабый свет луны, сочащийся с улицы, не попадал в тот угол комнаты, где стояло кресло, и Борис был невидим в темноте.

Дверца шкафа открылась наполовину, и в образовавшемся проеме возникла человеческая фигура.

Человеческая ли?

В этой гибкой упруго двигающейся тени чувствовалась огромная звериная сила и смертоносная грация хищника. Это был убийца, настоящий убийца. Выскользнув в комнату, он в два мягких крадущихся шага подошел к кровати и поднял руку. В облаке лунного света вспыхнула серебристая полоска лезвия. С коротким шумным выдохом убийца вонзил это лезвие в то, что он считал человеком, лежащим на кровати. И тут же, по звуку, с которым нож вонзился в свернутое одеяло, убийца понял свою ошибку.

Все дальнейшее заняло ничтожную долю секунды.

Убийца ещё только начал оборачиваться, пытаясь одновременно выдернуть нож, застрявший в металлических пружинах кровати, а Борис, выброшенный из кресла неизвестной силой, одним огромным прыжком уже подскочил сзади к своему невидимому противнику. Им руководил древний инстинкт, поэтому он не стал вытаскивать револьвер, не было времени, а воспользовался тем самым шелковым шнурком. Он успел захлестнуть его на шее убийцы прежде, чем тот повернулся, чтобы отбить нападение. Борьба была страшной и совершенно беззвучной. Борис чувствовал, что противник намного сильнее, но помогло то, что тому так и не удалось вытащить застрявший нож, — к тому же Борис напал первым и уже успел затянуть шнурок.