Батый. Хан, который не был ханом

Неоднократно сталкиваясь с претензиями своих родственников на реальную власть в уделах в ущерб улусному правителю, Бату не позволял родичам закрепляться в полученных ими владениях и обзаводиться союзниками из числа местной знати. Стремясь не допустить появления автономных наследственных уделов, Бату периодически «перетасовывал» владения своих родственников, переводя царевичей под разными предлогами из одних уделов в другие. Пример подобной политики наследника Джучи приводит Вильгельм де Рубрук: «У Бату есть еще брат по имени Берка, пастбища которого находятся в направлении к Железным воротам, где лежит путь всех сарацинов, едущих из Персии и из Турции; они, направляясь к Бату и проезжая через владения Берки, привозят ему дары... Тогда, по нашем возвращении, Бату приказал ему, чтобы он передвинулся с этого места за Этилию, к востоку, не желая, чтобы послы сарацин проезжали через его владения, так как это казалось Бату убыточным» [Вильгельм де Рубрук 1997, с. 115; ср.: Языков 1840, с. 138; Бартольд 2002в, с. 141]. Таким образом, в течение всего времени правления Бату в Улусе Джучи не существовало родовых уделов: все они являлись временными и переходили от одних владетелей к другим по воле правителя улуса см.: [Федоров-Давыдов 1973; Сафаргалиев 1996, с. 315; Мыськов 2003, с. 47]. Подобную же политику в дальнейшем старались проводить и преемники Бату, но в результате ослабления ханской власти во второй половине XIV в. «пришлые» Чингизиды получили возможность закрепляться на новых землях и передавать их по наследству. Так, например, Мунке-Тэмур в начале своего правления перевел в Крым одного из сыновей Туга-Тимура, потомки которого в годы последующих смут сумели закрепиться в крымских областях, породнились с местными феодалами, а позднее один из них, Менгли-Гирей, покончил с Большой Ордой — юртом преемников Бату!

Сам Бату, по-видимому, старался привлекать на свою сторону местную знать, вступая в брак с дочерьми покоренных правителей: «У Бату 26 жен», — сообщает Вильгельм де Рубрук [Вильгельм де Рубрук 1997, с. 92], и, несомненно, многие из них были не монголки, а представительницы местных правящих династий. Впрочем, отсутствие сообщений о потомстве его от этих жен весьма красноречиво: традиционно ханский трон и важнейшие должности в государствах Чингизидов занимали сыновья ханов от монгольских жен. Бату укреплял преданность покоренного населения, оказывая милости виднейшим представителям местной знати даже из числа старых недругов. Так, например, все владения и имущество хорезмийского военачальника Тимур-Мелика, в течение долгих лет сражавшегося с монголами на стороне хорезмшаха Ала ад-Дина Мухаммеда и его сына Джалал ад-Дина, а затем бежавшего в Сирию, Бату вернул сыну этого полководца [Juvaini 1997, р. 94].

Конечно, наследник Джучи, став правителем областей с многочисленным и разноплеменным населением, был вынужден в первую очередь опираться на своих соотечественников. Вместе с ним с востока пришли представители различных монгольских племен, которые впоследствии положили начало настоящим династиям влиятельных сановников при дворе Бату и его преемников: Ит-Кара из племени алчи-татар, Байху из племени хушин и его пасынок Элдэкэ из племени джурьят, Мунгэту-нойон из племени сиджиут и другие [Рашид ад-Дин 1952а, с. 111, 172, 183]. Впоследствии четыре наиболее влиятельных рода Крымского ханства — Ширины, Аргыны, Кипчаки и Мангыты — претендовали на происхождение от приближенных Бату [см.: Хорошкевич 2001, с. 96]. Но вместе с тем наследник Джучи активно привлекал на службу выходцев из мусульманских государств. Так, главным писцом (после принятия ханами Золотой Орды ислама эта должность трансформировалась в пост везира) при Бату являлся мусульманин ходжа Наджмудан [Кадырбаев 2005, с. 215]. Причина тому была проста: Бату стремился распространить в своих новых владениях методы управления, в эффективности которых имел возможность убедиться, видимо, еще находясь при дворе великого хана [Крамаровский 2003, с. 68].