База 211

Невероятно, насколько парализующее действие может оказать внезапное одиночество, особенно если никогда раньше не было случая к нему привыкнуть. Когда Тили вынырнула из-подо льда, она показалась самой себе совсем оглохшей и ослепшей и как бы отделенной от окружающих ее предметов, будто внутри непроницаемого мыльного пузыря. Сколько продлилось ее подводное путешествие и где оно закончилось, Тили не могла сейчас осознать, может, ненормально долго и далеко. Но это не имело значения. Отныне для нее потеряли смысл любые рекорды. Она вылезла на прибрежный уступ, жалкий остаток от сползшего в воду ледяного тороса, присела на корточки. Мороз, жесткий и с ветерком, превратил ее мокрые волосы в карикатурный рисунок ощетинившегося желтого дикобраза. Она видела похожего, забавного и настоящего, в московском зоопарке. Тело ее перестало непроизвольно дрожать, покрывшись тонкой плотной коркой замерзшей соленой воды. Тили сидела на крошечной площадке и смотрела. Прямо перед собой и одновременно в никуда. Если бы она замерзла теперь насмерть, вряд ли ей стало бы хуже. Но вот беда, «обращенцы» дадут ферзя и в придачу какую угодно фигуру вперед любому другому существу, в смысле шахматной партии жизненной выносливости. Хотя сегодня пришлось нелегко. Она уже сбилась со счета, столь часто пришлось обращаться. Проклятый фриц и его подручный садили очередь за очередью, а Тили, когда могла, подставляла свое тело, лишь бы поменьше свинца досталось брату. И каждый раз нужно было оборачиваться и собирать себя заново, целой и невредимой. Промедление в таком деле вышло бы чрезвычайно опасным. Стоить утратить ясность мысли и все, конец, умрешь волком или человеком, скажем, от потери крови или остановки сердца. Она никогда не проверяла этой простой истины, но подсознательный инстинкт говорил ей, что будет так.

Только все вышло напрасно. Брат ее погиб. И даже тела не осталось, которое можно похоронить и оплакать, одно лишь место, где произошла смерть. И то не на земле, а и сам воздух над призрачной могилой давно унес ветер. Отныне хочешь – вой, хочешь – рыдай по-человечески, изменить-то ничего нельзя. Конечно, Игер отдал жизнь, как оно и подобает настоящему комсомольцу и будущему коммунисту, исполнил свой долг, пусть и не до конца. Но это оттого, что не успел. Она должна гордиться братом и высоко держать голову… Ничуть замечательные сии доводы Тили не утешили. Но и выбора другого не имелось. Или сойти с ума от отчаяния из-за бессмысленной гибели брата, или ухватиться за единственное спасительное бревно, которое оставит ее на плаву. Тогда, если Игер отдал жизнь за Отечество, значит, и Тили должна последовать его примеру. По ходу действия отправив вместе с собой на тот свет как можно больше врагов. Жаль лишь, что никакого того света не существует, а всю ее кровную месть придется осуществлять здесь, на этом. Когда она ощутила – предчувствие будущей расплаты дает ей тепло и понемногу возвращает к земной жизни, Тили тут же сделала над собой усилие и вырвалась из цепких лап отчаянной душевной стужи. Будто царь Персей, спасающийся от Медузы Горгоны за щитом зеркальной надежды. И Тили сделалось холодно уже по-настоящему. Как говаривали в родном ее и далеком интернате: «Чай, не в Африке!» Девушка поднялась с немалым трудом, руки-ноги совершенно одеревенели, и ледяная корка на теле мешала двигаться свободно. Тили огляделась вокруг. Если как следует постараться, то можно преодолеть полосу прибрежных утесов, а там уже все станет значительно проще. Вспомнив уроки по мастерству скалолазанья, Тили устремилась вверх по леднику. Цепляться приходилось изо всех нечеловеческих сил, обламывая ногти и обдирая голый живот до крови об острые выступы в почти отвесной, беломраморного цвета глыбе. Холод обжигал кожу, но и подгонял одновременно. За Тили тянулась по следу неровная красная расплывающаяся полоса, будто пенистые буруны в фарватере идущего своим курсом судна. Но кровь – это нестрашно. Когда она обернется, все пройдет, как и не бывало.

Уже в образе волчицы она добралась до бывшей их стоянки. Здесь было пока безопасно, Тили почувствовала это издалека. В крошечном лагере особых разрушений не произошло. Фрицы всего-то посшибали колышки палатки, да, видно, пинком ноги перевернули сани. Тили не мешкая бросилась за соседнюю скалу вниз, где свод нависшего уступа образовывал как бы тайное укрытие. Там во льду зияла изрядная дыра, изломанная расщелина, уходящая на большую глубину. Сбоку был вбит наипрочнейший стальной костыль, от плоской шляпки его тянулась веревка, а к ней привязанная широкая сеть. Тили обернулась (нужны ведь руки!) и помаленьку, очень осторожно вытравила сеть наверх. Все осталось на месте, вот счастье! Два автомата с запасной обоймой, еще несколько банок консервов, два складных ножа, ценнейших, тоже спецзаказ, любимый «вальтер» ее брата, пара комплектов запасной одежды, связанных в плотный тюк. Для надежности и чтобы сбить с толку, каждая вещь отдельно обмотана вонючей тюленей шкурой. И «обращенец» не сразу разберет, что за штука.