База 211

Медведь лапой поддел край могучего, неровно-конусообразного сугроба, потянул за темный лоскут. Он не ошибся, из-под снега показалась палатка. Завалившаяся на сторону, с провисшими брезентовыми боками, очень убогое жилище. Внутри такой же собачий холод, как снаружи, разве невыносимо душно и безветренно. Медведь стряхнул с себя Сэма, друг его окоченел настолько, что не сразу сообразил – уже приехали. Кое-как встал, не очень пока понимая, куда попал. И тут же опустился на колени, стоять в палатке особенно было негде. Однако полез в карман. Потом долго чиркал бензиновой зажигалкой, добился скудного огонька. Марвитц в облике человеческом спешно, скорчившись в три погибели позади, тащил из рюкзака штаны и свитер. Впрочем, он мог не слишком торопиться. В углу сидело существо. Вернее сказать, обмякший куль, будто ворох скомканного тряпья, и еще Сэм увидел глаза. Два ярких голубых, и один темный и пустой. Только мгновением позже сообразил – никакое это не третье сказочное око, а дуло обыкновенного армейского пистолета. Впрочем, судя по выражению настоящей пары глаз, безнадежно-равнодушных и, кажется, сияющих от непросохших слез, стрелять в него пока не собирались. Как не собирались и превращаться в опасное животное. С одной стороны, Сэма это как нельзя более устраивало. Но вот с другой…

– Опустите оружие. Прошу… – Сэм заговорил с девушкой на немецком. Потом для надежности повторил фразу по-английски. – Я британский военнопленный. В Антарктике оказался случайно и не по собственному желанию. Моя страна не воюет с вашей, – тут он осекся на миг. А вдруг это ошибка, и девушка никакая не русская коммунистка? Однако из славянских языков он все равно не знал ни одного. – Как вас зовут? Я – лейтенант Сэм Керши, батальон военно-полевой связи. А это мой друг. Герхард Марвитц. Медведь. Да вы, наверное, знаете.

Девушка никак не отвечала, но пистолетное дуло медленно приняло вертикальное положение. Марвитц устроился кое-как рядом, вместо шеста подперев головой брезентовый свод, кивал в такт словам, переминался с ноги на ногу – Сэм в спешке забыл прихватить для него не то чтобы обувь, а даже теплые носки.

– Ну что вам сидеть здесь в одиночестве? Лучше идемте-ка с нами. У нас тепло и есть свет, – замечание было своевременно, так как зажигалка в руке Сэма делала нешуточные попытки угаснуть раз и навсегда. – Никто вас не тронет и пальцем. Я обещаю. Мы обещаем. Правда, Герхард? – Сэм посмотрел на Медведя строго-выжидательно. Марвитц нехотя кивнул.

– Я к нацистам не пойду, – вдруг по-немецки ответила девушка. И, будто издеваясь над Сэмом, повторила то же самое на английском.

– А у нас нет нацистов. Как я уже сказал, лично моя персона в подданстве у его величества короля Георга. Медведь вообще даже документа не имеет о своем существовании. Правда, есть еще Вильгельм Бохман, изобретатель. Но, уверяю вас, он никогда не состоял в рядах национал-социалистов, – примирительно сообщил Сэм, желая перевести все в шутку. – И все же, как вас зовут? Неудобно обращаться к такой привлекательной мисс, не зная ее имени.

– Лейтенант Матильда Капитонова, – подумав немного, сообщила о себе девушка.

– Значит, вы действительно русская, – не то утверждая, не то вопрошая, произнес Сэм.

– Я советская, – с некоторым вызовом в голосе ответила ему Тили.

– Вот и хорошо. Значит, мы с вами союзники. А Медведя и конструктора Бохмана прошу рассматривать как гражданское население. Кстати, вам не мешает подкрепиться перед дорогой, – и Сэм свободной рукой полез в рюкзак. Подлая зажигалка тут же выскользнула из его пальцев, зашипев в снегу, окончательно погасла. – Ну вот. А хотел блеснуть гостеприимством, – сказал уже в полной темноте Сэм.

– Ничего, я все вижу. И она тоже, – раздался за его спиной голос Марвитца. – На-ка хлебни. Чистый. Не разбавленный… – В темноте громко закашлялись, а Марвитц продолжал: – Заешь шоколадиной-то. Во-от. А еще коммунисты, тоже мне!

– Грязный фашист, – выкрикнули из темноты, впрочем, не слишком агрессивно.

– На себя посмотри. По тебе блохи только оттого не скачут, что здесь их нет, – и Марвитц, уже обращаясь к Сэму, предупредил: – Буря стихает, может, на пару часов. Если идти, то лучше сейчас. Ты вот что, красотка. Собирайся, нечего здесь кукситься.

– Я не стану при нем превращаться. Пусть он выйдет, – судя по интонации слов, заявление это было явно адресовано Сэму для принятия соответствующих мер.

Но ответил вместо него Марвитц:

– Надо больно. Против такого ветра ты на брюхе три дня ползти будешь, маломерка. Сядешь позади моего приятеля. Только барахла много не тащи, – угрюмо и недовольно пробурчал Марвитц. – Нечего время тратить попусту. Знать, оно не казенное.