База-500. Смертельная схватка

   — Работавшие с немецким профессором Фрайтагом советские специалисты единодушно пришли к выводу: Фрайтаг является одним из ведущих немецких специалистов в области радиотехники, обладает большим количеством передовых разработок и перспективных идей в области радиообнаружения; выразил полную готовность продолжить свои работы в Советском Союзе.

Берия положил документ в папку и торжествующе сообщил:

   — Ты думаешь, я эту бумагу тебе первому прочитал? Нет! Я ее прочитал вчера вечером товарищу Сталину. Хозяин остался доволен! Так и сказал: «Правильного немца притащили наши разведчики из–за линии фронта».

   — Надо так понимать, Лаврентий Павлович, что операцию, которую осуществляла группа Коровина в Белоруссии, я могу считать успешно завершенной?

   — Ха! «Я могу считать»! — фыркнул Берия. — Раз товарищ Сталин считает ее успешной, то тут и думать нечего! Непосредственных участников, в первую очередь Коровина, Федорцова, Сибирцева и этого…летчика–окруженца… Волкова, — всех надо отметить.

   — Мне подготовить проект приказа? — радостно дрогнувшим голосом спросил Судоплатов.

   — Все уже готово! — самодовольно сообщил Берия. Он открыл сейф, достал оттуда лист бумаги и начал читать:

   — Приговорить бывшего майора госбезопасности Коровина… Нет, это не то!

Берия скомкал листок, швырнул его в урну, достал из сейфа другой документ, сообщив:

   — Вот правильная бумага! Коровина, Федорцова и Сибирцева наградить орденами Боевого Красного Знамени, Волкова — Красной Звезды. Ну и к очередным званиям… Волкова как можно скорее отправить к его летному начальству: нам сейчас умелые и храбрые летчики как воздух нужны! Проследи, чтобы наши бюрократы с проверкой не волокитили и оформили все правильно. Если человек делом доказал верность — пусть воюет! Все–таки не в санаторий его отправляем. Кстати, насчет санатория: надо отправить наших героев подлечиться… на месяц хотя бы. Долго не получится: очень тяжелая обстановка на фронте. Но отдохнуть перед новым заданием им непременно надо.

Коровин почувствовал присутствие в палате других людей и открыл глаза. Кроме привычного лица лечащего врача он увидел Судоплатова.

   — Не надоело валяться? — спросил Судоплатов, присаживаясь на край постели и поправляя небрежно наброшенный поверх формы белый халат.

   — Лучше здесь лежать, чем… — попробовал пошутить Коровин. Но не закончил: вспомнил о Федорцове и Волкове.

   — Доктор, если я его вывезу на природу, пойдет ли ему это на пользу? — обратился Судоплатов к врачу.

   — Безусловно, — согласился врач. — Хоть сейчас забирайте. Одно условие: не переутомляться и не волноваться.

   — Медицина дает добро! — радостно заключил Судоплатов. — Давай одевайся, я тебе новую форму привез.

Действительно, на табурете рядом с кроватью лежала аккуратно сложенная новенькая форма. Одевая гимнастерку, Коровин обнаружил в петлицах не один ромб, а два и с удивлением взглянул на Судоплатова.

   — Давай быстрее, товарищ старший майор госбезопасности! — улыбнулся Судоплатов. — Нужно еще грудь украсить и товарищей повидать.

Коровин молча оделся. Он был серьезен и сосредоточен. И также серьезен и сосредоточен он был, когда в Колонном зале Дома Советов ему в числе других офицеров прикрепил орден Боевого Красного Знамени седой старичок с острой бородкой, — Председатель Верховного Совета СССР Калинин. И когда в машине ехал на спецобъект НКВД — дачу в сосновом лесу, он тоже не сказал ни слова.

И лишь когда в просторном зале спецдачи возле празднично накрытого стола, — потрясающе роскошного по меркам военного времени, — Коровин увидел в такой же новенькой форме Федорцова и Волкова, то радостно кинулся им навстречу. Он крепко обнял Федорцова и хотел сказать ему теплые слова, но почему–то не мог. Почему? Он никогда не чувствовал себя так странно. «Может, это опять сердечный приступ?» — промелькнуло в голове.

   — Командир, ты плачешь, — тихо произнес потрясенный Федорцов. И сам украдкой вытер слезу. Прям буржуазная мелодрама, честное слово! Ну, не к лицу это боевым чекистам!

   — Глаза слезятся, залечили врачи совсем, — проворчал Коровин.

   — А меня следователь Владимирский залечил! — хохотнул Федорцов. — Три зуба выбил, — хорошо, что хоть два из них с дырками были, — теперь лечить не надо. Да ну его к лешему, этого Владимирского! Давайте к столу, а то картошка стынет, водка согревается.

Против такого своевременного предложения никто не возразил. Уселись за стол, наполнили рюмки водкой.

   — Выпьем за Родину, выпьем за Сталина! — провозгласил Судоплатов. Что и сделали, звякнув хрусталем.

   — Выпьем и снова нальем! — продолжил Федорцов, заполняя рюмки прозрачной жидкостью.

   — Это уж без меня, товарищи, — отказался Судоплатов: он не пил крепких спиртных напитков и едва пригубил свою рюмку. Судоплатов решительно вышел из–за стола и сказал, одевая шинель:

   — Отдыхайте на полную катушку! Дальше отдыхать уж не придется — до самой победы!

Судоплатов вышел, и через минуту послышался шум отъехавшей машины.

   — А теперь давайте, не чокаясь, за наших товарищей, — проговорил Коровин. — За тех, что погибли.

Выпили.