Базалетский бой (Великий Моурави - 5)

- Да будет тебе известно, о мать из матерей: судьба каждого человека висит у него на шее. И да не будет сказано, что Эль-Дин испугался разбойника Альманзора и что мои десять вооруженных слуг храбры, как зайцы.

- Бисмиллах! - воскликнула мать. - Почему в коране ничего не сказано о глупцах? Всем известно: караваны в пятнадцать или двадцать человек легко ограбляются Альманзором и его слугою, который украдет ресницу из глаза - и ты ничего не заметишь...

Свист ветра и рычание тигров наполнили помещение. "Шейх" поднял голову и облегченно вздохнул, ибо он увидел, что рычание исходит не от тигров, а от крепко спящих навалившихся друг на друга купцов, и скромно умолк.

...А когда настало утро... в помещение ворвался взлохмаченный хозяин караван-сарая. Оглядев купцов и пересчитав их, он радостно воскликнул:

- Ла илля иль алла, Мохаммет расул аллах! Благодарение небу, вы здесь! Заглянув сейчас под навес, я нечестиво подумал, что вы ночью убежали, не заплатив мне за ужин и ночлег.

Как предрассветный ветер разгоняет туман в камышах, эти слова мгновенно разогнали сон купцов. Вскочив, они метнулись под свод, потом к нишам, ища свои тюки. Обезумев, они наскакивали друг на друга и с проклятиями отскакивали. Но легче найти лопнувший мыльный пузырь, чем то, что было и чего больше нет. Лишь потухший кальян одиноко высился, как пальма, затерянная в песках. Исчезли даже подстилки, на которых купцы сидели, даже чалмы с голов!

Купцы с ужасом уставились друг на друга. Юркий, полагая, что он еще спит, ущипнул желчного. Неистовый рык вспугнул последнюю надежду.

Оттолкнув хозяина, подобно бесноватым, купцы помчались во двор, под навес. Крепко связанные, с заткнутыми ртами, погонщики, как тюки, лежали рядом, кажется, они спали.

- Где твой проклятый шейх? - закричал на хозяина желчный купец.

- Да уровнит аллах ему дорогу! - восторженно ответил хозяин. - Шейх еще вчера, когда вы перетаскивали тюки в помещение, щедро расплатился со мной, сказав: "Правоверный должен спешить с расплатой за оказанное ему услуги в пути, ибо завтрашний день полон неожиданностями".

- О аллах, это был разбойник Альманзор! - воскликнул купец, похожий на шест. - Аллах, аллах, он увел всех верблюдов!

- Поистине ты лишился ума, - возразил юркий, - не на себе же ему таскать столько тяжестей!

- Аллах, аллах, разве не в твоей власти было подсказать нам истину!

- О всемогущий! Как допустил ты проклятого разбойника так по-шайтански запутать нас в притчах Тысячи второй ночи, - рыдал грузный купец.

- Бисмиллах, что я скажу шах-ин-шаху? - стонал шарообразный.

- Да ослепит его... я думаю об Альманзоре... всевидящий! Да онемеют руки разбойника! - хрипел желчный купец, прикрывая ладонью бритую голову от палящего солнца. - Зачем ему понадобилась моя чалма?

- Клянусь аллахом, не знаю, на что ему твоя паршивая чалма, - злобно прошипел купец, везший драгоценности, - но моя ему наверное пригодится, ибо в ней я спрятал лучшие камни из моего товара!..

ГЛАВА СЕМНАДЦАТАЯ

Странно освещенное небо напоминало озеро, на одном краю его ночь еще тянула черные сети с мерцающими звездами, а на другом рассвет уже поднимал оранжевые паруса.

- Слава Мохаммету, сыпучие пески остались во владениях разбойника Альманзора! И не кажется ли тебе, духовный брат мой Арчил, что при благосклонной помощи пророка в них затерялись, подобно упавшим в воду алмазам, притчи из Тысячи второй ночи?

- Кажется, мой Керим. И если бы не двадцать взятых в караван-сарае верблюдов, что тащатся за нашими конями, сгибаясь под тяжестью поклажи, то, клянусь влахернской божьей матерью, ночь встречи с исфаханскими купцами была бы подобна видению на Майдане чудес.

Мечтавший об оазисе Арчил с наслаждением вдыхал запах зарослей. Свернув на извивающуюся среди высоких папоротников и тростников тропу, Керим потянул за повод верблюда-вожака, и остальные, соединенные крепкой веревкой, покорно двинулись за вожаком.

Не звенели колокольчики, - из осторожности Керим срезал их, и песни не пелись: тишина надежнейший щит для тайного дела.

Керим приподнялся на стременах, раздвинул, вспугнув розового скворца, папоротник и стал вглядываться в знакомую даль. Взмахнув нагайкой, он выехал на косогор, откуда в желтовато-лиловой дымке едва виднелись на безжизненной равнине зловещие башни Гулабской крепости. Словно обрадовавшись, всколыхнулась едкая пыль, густой завесой укутав караван.

Арчил поперхнулся и, откашливаясь, выругался:

- Сатана, перестань щекотать мои ноздри!

- Лучше, друг, аллаха вспоминай в этот час!

- Э, Керим, оба хороши! Что, над ними "лев Ирана" саблю вскинул или царь Теймураз - гусиное перо, что все ссорятся?

Не ответив, Керим рассек нагайкой воздух и рысью проехал вдоль каравана, еще раз тщательно пересчитав сундуки, малые и большие вьюки. "Да сохранит аллах от потери хотя бы куска веревки, ибо сказано: "Не забудь вернуть в целости взятое на время..."