Базар житейской суеты. Часть 3

Частнѣйшія подробности костюма мистриссъ Бекки, отъ строусовыхъ перьевъ и великолѣпныхъ брильянтовъ до атласныхъ башмаковъ, были весьма отчетливо изложены въ современныхъ газетахъ. Мистриссъ Креккенбери прочла этотъ параграфъ съ душевнымъ огорченіемъ и разсказывала повсюду, какъ подняла носъ эта странная выскочка, гордая и запосчлвая. Мистриссъ Бьютъ Кроли и горемычныя ея дочери нарочно выписали изъ города интересный листокъ газеты «Morning Post», и дали полный разгулъ своему честному негодованію.

— Что дѣлать, моя милая? говорила мистриссъ Бьютъ своей старшей дочери, дѣвушкѣ низкорослой, чрезвычайно смуглой и курносой. Если бы у тебя были рыжеватые волосы, зеленые глаза, и если бы, притомъ, была ты дочерью французской плясуньи по канату, я не сомнѣваюсь, что у тебя, мой другъ, было бы вдоволь этихъ брильянтовъ, и кузина твоя, леди Дженни, вѣроятно, представила бы тебя въ палаццо милорда Бумбумбума. Но ты вѣдь только честная дворянка, бѣдное дитя мое. Въ жилахъ твоихъ течетъ только благороднѣйшая кровь, и добрая нравственность — все твое приданое. Я сама, супруга брата младшаго баронета, никогда, во всю жизнь, не дуыала добиваться чести быть представленной въ палаццо Бумбумбума. Да и этой выскочкѣ не было бы тамъ мѣста, если бы не перемѣнились времена.

Этимъ и другими способами достойная пасторша утѣшала себя на Королевиной усадьбѣ. Дочери ея вздыхали, молчали и просидѣли нѣсколько ночей сряду за «Генеалогіей британскихъ пэровъ».

* * *

Черезъ нѣсколько дней послѣ знаменитаго представленія, добродѣтельная мистриссъ Бекки удостоилась другой великой чести. Карета миледи Стейнъ подъѣхала къ джентльменскому домику на Курцонской улицѣ, и долговязый лакей, ударивъ страшнѣйшимъ образомъ два раза въ металлическую скобу у подъѣзда, вручилъ швейцару мистера Кроли двѣ визитныя карточки, на которыхъ изображены были фамиліи маркизы Стейнъ и графини Гигантъ. Будь эти клочки лощеной бумаги превосходнѣйшими картинами первыхъ художниковъ въ мірѣ, будь даже они обернуты сотнями аршинъ кружевныхъ матерій, по тысячѣ гиней за штуку, и тогда бы мистриссъ Бекки не обнаружила большей радости и живѣйшаго наслажденія, какое она почувствовала въ настоящую минуту. Вы можете быть увѣрены, что эти клочки тотчасъ же заняли самое видное мѣсто въ китайской вазѣ у камина въ гостиной, гдѣ обыкновенно мистриссъ Бекки хранила визитныя карточки посѣщавшихъ ее особъ. Великій Боже! Давно ли эта женщина чуть не сошла съ ума отъ радости, когда удостоили ее своимъ визитомъ бѣдная мистриссъ Вашингтонъ Уайтъ и добродушная леди Креккенбери. А теперь?.. О, Создатель! карточки ихъ опустились на самое дно китайской вазы и обречены, безъ всякой жалости, на вѣчное забвеніе. Стейнъ! Барикрисъ! Джанна Гельвельлейнъ! Церліонъ Камлотъ! Какія имена, какіе звуки! Тутъ нечего и сомнѣваться, что мистриссъ Бекки и миссъ Бриггсъ прослѣдили всю генеалогію этихъ фамилій отъ корня до послѣдней вѣтви.

Часа черезъ два пріѣхалъ и самъ милордъ Стейнъ. Безъ доклада вошелъ онъ въ гостиную, и осмотрѣвшись вокругъ себя, замѣтилъ немедленно, что Ребекка уже распорядилась приличнымъ образомъ съ карточкой его супруги, милордъ улыбнулся и выставилъ свои огромные клыки, какъ это дѣлалъ онъ всякій разъ, когда обнаруживалъ припадокъ человѣческой слабости. Скоро вышла къ нему мистриссъ Бекки. Туалетъ ея всегда былъ готовъ на случай этого визита. Ея прическа, шарфы, спенсеръ, шейные платки, сафьянныя туфли и другія женскія принадлежности, содержались въ исправномъ порядкѣ, и мистриссъ Бекки сидѣла въ какой-нибудь безъискуственной и пріятной позѣ, готовая встрѣтить великаго гостя. Нѣтъ надобности упоминать, что въ этомъ, какъ и въ другихъ случаяхъ, зеркало было постояннымъ совѣтникомъ нашей героини.

При входѣ ея въ гостиную, лордъ Стейнъ продолжалъ улыбаться и стоять подлѣ китайской вазы. Зaстигнутая въ расплохъ, мистриссъ Бекки покраснѣла.

— Благодарю васъ, Monseigneur, сказала она. Вы видите, что ваши леди были здѣсь. Какъ вы добры, милордъ! извините, что я замѣшкалась… я стряпала на кухнѣ пуддингъ.

— Это видно по всему. Я замѣтилъ васъ еще на улицѣ, когда подъѣзжалъ къ вашему дому, сказалъ старый джентльменъ съ лукавой улыбкой.

— Вы все замѣчаете, милордъ.

— Многое по крайней мѣрѣ, если не все, отвѣчалъ лордъ Стейнъ, — и прежде всего я подмѣтилъ, что вы мастерица сочинять исторіи на всякій случай. Я имѣлъ удовольствіе слышать вашъ голосъ наверху, мистриссъ Кроли, гдѣ, безъ сомнѣнія, вы натирали румянами свои щеки — не мѣшало бы вамъ прислать этого снадобья для миледи Гигантъ. Потомъ я слышалъ какъ отворилась дверь вашей спальни — и вы пришли сюда.

— Ахъ, милордъ, вамъ ли осуждать бѣдную женщину, если она старается, по возможности, придать себѣ лучшій видъ, какъ-скоро вы удостоиваете ее своимъ визитомъ? сказала Ребекка жалобнымъ тономъ.