Бажов

Однако, когда Константин Дмитриевич Ушинский составлял хрестоматию «Родное слово», ему очень хотелось на примере поэтической лирики донести до городских детей народную жизнь и красоту природы. В раздел «Часы суток, дни недели, времена года» он поместил другое, адаптированное к учебнику пушкинское «Румяной зарёю» под названием «Утро»:

Румяной зарёю
Покрылся восток.
В селе, за рекою,
Потух огонёк.

Росой окропились

Цветы на полях.
Стада пробудились
На мягких лугах.

Седые туманы

Плывут к облакам,
Гусей караваны
Несутся к лугам.

Проснулися люди,

Спешат на поля,
Явилося Солнце,
Ликует земля.

Казалось бы, вопрос о первом выученном Бажовым стихотворении Пушкина решён? Но нет. Всё дело в том, что намного позднее, незадолго до своей смерти, во время интервью своему биографу Михаилу Батину он замечает, что учился по книгам Толстого – наиболее прогрессивные педагоги в то время уже переходили от Ушинского к новому автору.

«Я учился в школе тогда, когда первой, второй, третьей книгой для чтения шли его книги. Это была школьная „Книга для чтения“ Л. Н. Толстого. Её применяли после „Родного слова“. Я по ним учился. Что я могу сказать? Это неизмеримый образец простоты, ясности, большой занимательности в то же время. Взять рассказы о Мильтоне и Бульке – всё это поражало предельной простотой, ясностью, отсутствием языковых ухищрений. У него это выходило хорошо, потому что он был Львом Николаевичем Толстым»[71].

В таком случае, ответ на вопрос, какое стихотворение Пушкина Бажов выучил первым, следует искать в книгах Толстого? Но чужих, не толстовских произведений, там нет. Зато наверняка в школьной библиотеке было «Родное слово» Ушинского. Во всяком случае, пока именно такой вариант знакомства Бажова с Пушкиным представляется наиболее понятным. Тем более что большинство исследователей сходится во мнении, что первым было просто «Утро». Один из чувствительных аргументов – когда-то упомянутая Бажовым хронологичность. Бажов вспоминал: «В нём всё говорится по порядку». А хронологичность со всей очевидностью присутствует только в стихотворении, которое называется просто «Утро». Другое пушкинское «Утро» всегда значилось как «Зимнее утро», а это, согласитесь, совсем не то, о чём говорил Бажов.

Павел Петрович на протяжении всей жизни повторял, что, если бы не Пушкин, он бы так и остался заводским пареньком с четырёхклассным образованием. И говорил так, будучи молодым, и позже – уже седовласым и признанным. В этой фразе не просто констатация факта – в ней личное отношение и бесконечная благодарность! А ещё, пожалуй, удивление и восторг. Эти светлые чувства Бажов испытал, когда ему в руки попал томик стихов великого поэта. А уж когда на одном из уроков его первый «настоящий учитель» Александр Осипович Машуков рассказал, что Пушкина убили по политическим мотивам, а дуэль была заговором, уважение к поэту заметно прибавилось.

«…знайте, что нет и не было у нас писателя ближе, роднее и больше, чем Александр Сергеевич Пушкин. Сегодня вот как раз исполнилось пятьдесят лет, как его убили, а никто вровень с ним не стал и станет ли – неизвестно»[72].

Бажов вспоминал: «Учитель держал нас строговато, не любил, чтобы „высовывались“ с вопросами, когда нас не спрашивают, но на этот раз не сделал замечания, когда со всех сторон послышалось

– Кто убил? Где убил? Как убили? Почему? Что сделали с теми, кто убил?

Учитель рассказал о дуэли и последних днях Пушкина и угрюмо добавил:

– Подрастёте, сами узнаете, что дуэль подстроена была. Большому начальству неугоден был Пушкин, его и подвели под пистолет, а того чужеземца, который Пушкина убил, выслали домой. Всё и наказанье ему было в этом»[73].

Такой осталась в памяти Бажова пятидесятая годовщина смерти великого поэта. Удивительный, необычный урок, запомнившийся на всю жизнь. А никаких других напоминаний о годовщине смерти Пушкина тогда не было, хотя, в Сысерти на тот момент проживало порядка десяти тысяч жителей. По старым меркам, это численность уездного города. В посёлке было три школы и даже клуб для конторских, где изредка давались представления для простого народа. В тот памятный день клуб оказался закрытым, а в других школах даже не было упомянуто о годовщине смерти Пушкина. Когда Бажов поделился этим безрадостным наблюдением дома, отец пояснил:

– Так ведь ваш-то Александр Осипыч из таких… за народ которые… Такой, небось, про Пушкина не забудет[74].

Своего первого учителя Павел Петрович всегда вспоминал с благодарностью, именно Александр Осипович привил подросткам любовь к русской словесности, в особенности к А. С. Пушкину.