Базил Хвостолом

Базил обнаружил Релкина за работой над малым хвостовым мечом; положив клинок на колено, драконопас затачивал лезвие угловатым камнем. Позади мальчика маячила десятифутовая голова какой-то разбитой статуи. Скатившись, голова перевернулась макушкой вниз и застряла в дыре полуразрушенной стены древнего храма. Над головой выросло скелетное дерево, опутав ее змееподобными корнями, но глаза по-прежнему было видно; они смотрели на горы Ульмо, откуда пришел тот враг, что уничтожил создателей этой статуи и поверг в прах храмы и их богов.

Дракон подошел и присел на корточки. По тому, как вилял его хвост, и по счастливому шипению, исторгавшемуся из могучей груди, Релкин понял, что Баз хоть и голоден, но доволен.

Релкин закончил с лезвием малого меча. Теперь оно было достаточно острым, чтобы перерубить что угодно, когда Базил пристроит его на кончик своего странного «сломанного» хвоста.

– Как вода, не холодная? – спросил Релкин рассеянно.

– Холодная, будь она проклята. Мальчик враз посинеет.

– Хм.

Релкин рассматривал свой арбалет, изящное маленькое кунфшонское оружие, сделанное из стального тростника и закаленной проволоки. Он был легок, но бил сильно, и его было легко заряжать хитроумными кунфшонскими стрелами. Поражает с расстояния сорок ярдов и перезаряжается удобно и быстро.

– Мне нужно оперение. Я скоро вернусь.

– Мальчику нужно много стрел, ведь они так редко попадают в цель.

Отправляйся и возьми столько, сколы сможешь унести.

– М-м-м.

Но вместо того, чтобы разыскивать оружейника. Релкин прошел вдоль расположения бригады к интендантскому фургону и выпросил у поваренка Уилбри пару буханок пресного хлеба. Они разломили хлеб пополам, и Уилбри помазал его толстым слоем акха, любимой приправой, но не для мяса, а для драконьих утроб.

Акх приготовляли из лука, имбиря, чеснока и клюквы у людей от него немело небо, но аргонатские дракон потребляли его с чем угодно.

Релкин прокрался обратно к перевернутой голове статуи и обнаружил, что Базил исследует свой длинный меч Пиокар, пригнув голову и шепелявя какой-то стишок на языке вивернов.

Релкин осторожно запихнул одну буханку за камень а со второй подошел к дракону.

– Я подумал, может, ты захочешь вот этого – у нас сегодня был долгий переход.

Взгляд драконьих глаз остановился на мальчике, затем ноздри унюхали акх, и внимание дракона переключилось на буханку, разломанную и густо сдобренную тягучим коричневым соусом. Раздражение вмиг испарилось.

– Парень, иногда, будь ты проклят, ты бываешь таким хорошим, знаешь?

Буханка исчезла в считанные секунды. Релкин вновь принялся осматривать стрелы, краем глаза наблюдая Базилом.

Дракон был само беспокойство. Где-то поблизости в воздухе чувствовался запах акха, и этого было достаточно, чтобы у кожистоспинника потекли слюнки.

Внезапно драконий ум пришел к логичному выводу. Мальчишка Релкин опять играет в свои игры.

Дракону придется просить, потом клянчить, а после пообещать что-нибудь взамен, прежде чем ему достанется вторая буханка.

Базил фыркнул. То есть, конечно, если он не отыщет ее по запаху. Но делать это придется достойно, не пристало дракону ползать вокруг в поисках проклятой буханки с акхом. По крайней мере, не на виду у мальчишки.

Релкин, похоже, целиком поглощен своим арбалетом. Базил постарался беззвучно подняться и двинулся налево, где, как он чувствовал, была спрятана буханка.

Релкин поднял взгляд, ласково улыбнулся дракону и стал смотреть куда-то за реку. Его внимание привлекло какое-то движение в воздухе.

– Смотри, Баз! – показал он.

Над долиной ленивыми кругами парили два ястреба. Птицы улетали все дальше, по пути к ним присоединилась еще одна пара. Теперь над лесом Тунины кружили уже четыре ястреба, а дальше над кронами деревьев поднималась гора Снежный Пояс.

– На Снежном Поясе по-прежнему полно снега, до самых уступов, – сказал Релкин.

– В северных лесах будет холоднее. Но мы должны оставаться здесь и ждать сражения с бесами и троллями. Такова драконья жизнь.

– Не навсегда. Баз. Когда-нибудь мы уйдем в отставку. Может, мы смогли бы жить здесь, в лесу Тунины.

– В эльфийском лесу?! Который кишмя кишит древесным народом и неизвестно еще какими тварями? Нет, это не для драконов.

Релкин разглядывал огромное зеленое пространство леса. Каково это, интересно, жить здесь, в лесу, в дикости и свободе?

Леса изобиловали белками и оленями, озера и реки – пищей. Зимой, наверное, тяжело. Пришлось бы питаться орехами и запасами клубней, но это была бы свободная жизнь, не отягощенная ежедневными заботами легионерской службы.

Конечно, в Тунине правили эльфы, так что пришлось бы как-то уживаться с народом деревьев, но Релкин считал, что это не слишком сложно. Он всегда полагал, что с лесным народом поладить легко, и они вполне великодушны к тем, кто, по их понятиям, добр к их деревьям.

А какие чудеса можно подглядеть в полнолуние, когда в эльфийских рощах исполняются ритуальные танцы! Тогда по лесу разносится странная музыка, очаровывая всякого, кто ее слышит, и грубый взгляд постороннего наслаждается великолепием эльфийской жизни.