Беатрис

Пройдя дальше по дому, Чарли заглянула в детскую комнату. Обстановка была выдержана в тех же тонах, что и весь дом – бежевый, белый и серый, с небольшими вкраплениями розового. В одном углу стояла треугольная детская палатка, в другом – качалка-лошадка, везде большие мягкие звери и игрушки. Чарли оглядела плакаты на стенах – цифры и буквы в виде забавных зверюшек, а также рамка с текстом. Подойдя ближе, девушка увидела, что это то самое стихотворение, которое она видела в Инстаграме Фриды, но только все целиком:

Неужели дитя я держу на руках
И в глазах его вижу себя,
Отражается небо в блестящих волнах,
И от солнца нагрета земля?
Что за время сейчас и какой нынче год,
Кто мне скажет, как имя мое?
Звонкий смех на губах у малютки живет,
Только как же обрел я ее?
Я живу, я живу! Я стою на земле.
Что же раньше было со мной?
Мне ждать пришлось миллионы лет.
Этой минуты одной[4]

.

13

Когда они вышли из дома Пальмгренов, Чарли заметила за углом гаража какую-то тень.

– Стой! – крикнула она, увидев, как женщина кинулась бежать по дорожке от дома.

Но женщина не остановилась, вместо этого она выбежала на дорогу. Длинная красная юбка порхала вокруг ног. Чарли легко догнала женщину и крепко схватила ее за руку.

– Почему ты убегаешь? – строго спросила Чарли.

– Прости, – ответила женщина с акцентом. – Я не люблю, когда на меня кричат.

– Что ты тут делаешь?

– Ты не могла бы, пожалуйста, отпустить меня, – попросила женщина.

Чарли ослабила хватку. Она легко догонит женщину, если та снова постарается убежать.

– Я там убираю, – сказала женщина, указывая на дом. – Я слышала, что случилось, и я… я просто хотела прийти помочь, но потом почувствовала, что не хочу заходить в дом и…

– Ты не должна была убегать, – строго сказала Чарли.

– Нет, прости.

– Как тебя зовут?

– Амина, – ответила женщина. – Амина Халиль.

– У тебя есть удостоверение личности?

Амина покачала головой.

– Нам нужны твои контактные данные и личный номер, – сказала Чарли. – И еще я хочу, чтобы ты пошла с нами в дом – чтобы Фрида и Густав подтвердили нам, кто ты.

Когда Амина вошла в кухню и увидела Фриду, то начала что-то бормотать себе под нос на арабском языке. Бормотание становилось все быстрее и громче. Фрида поднялась и шагнула к Амине.

– Ужасно, – прошептала Амина. – Ужасно.

Это было трогательное зрелище – хорошо одетая Фрида и Амина в застиранной одежде обнялись и заплакали.

Амина приехала в Хаммарё на автобусе, когда услышала в новостях об исчезновении Беатрис. Чарли предложила подвезти ее обратно в город.

– Я не живу в городе, – ответила Амина. – Я живу в Крунупаркене. Это за городом.

– Тогда мы отвезем тебя туда, – сказала Чарли. – Нам все равно нужно задать тебе несколько вопросов.

Крунупаркен располагался в пяти километрах от центра Карлстада. Они припарковались между двумя машинами с пятнами ржавчины и прошли через двор с песочницей и покосившимися качелями. Маленький мальчик катался по двору на скрипучем трехколесном велосипеде, за ним по пятам шла девочка лет десяти.

Супружеская чета Халиль жила на втором этаже двухэтажного дома – такие дома стояли тут в ряд и наводили на мысль о шестидесятых годах прошлого века. На некоторых фасадах краска совсем облупилась.

В холле их встретил мужчина.

– Это Джамал, – сказала Амина. – Он не очень хорошо говорит по-шведски, но все понимает.

Джамал кивнул и поздоровался с ними за руку.

– Не надо снимать обувь, – покачала головой Амина. – Полы грязные. Я так много работаю, что дома не успеваю. Надеюсь, вы понимаете.

Чарли кивнула. Если она что-то понимала, так это людей, у которых дома не убрано. «Однако неправда, здесь вовсе не грязно», – подумала она, последовав за Аминой в крошечную кухоньку. В квартире было чисто и прибрано. На стене над кухонным столом висела фотография в рамке – три девочки в одинаковых красных платьицах и с бантами в волосах. Старшая нежно обнимала двух младших. Дочери Амины и Джамала? Чарли не заметила в квартире никаких признаков присутствия детей – ни игрушек, ни маленьких ботинок и курток в прихожей.

– Мои дочери, – сказала Амина, заметив, что Чарли разглядывает фотографию. Чарли хотела было спросить, где они, но увидела ответ в глазах Амины.

– Им было год, три и четыре, когда они погибли, – сказала Амина. – И их папа тоже. Мы из Сирии.

– Соболезную, – проговорила Чарли.

– Я тоже, – сказал Андерс.

Амина повернулась к мойке и стала наливать воду в чайник. Чарли посмотрела на ее красные потрескавшиеся руки, когда она ставила на стол чашки, и подумала о ее детях, о той семье, которая у нее когда-то была. Представив себе Амину с мужем и тремя маленькими детьми, она поспешно отмела образы взрывов, бомб и изуродованных детских тел.