Беда

Постепенно начало темнеть. Потом стало темно до жути. Но еще несколько шагов — и вдалеке показалось неясное круглое пятно, постепенно оно стало светлеть. И вдруг он вырвался из мрака, его ослепило, и он остановился, зажмурившись. Все еще щурясь от яркого света, Николай вскарабкался на крутой яр, стал на лыжи и пошел. О, как медленно, оказывается, он шел в прошлый раз!

Чего же он удивляется? Ведь он тогда только мечтал о лыжах, а сейчас скользит себе легко, быстро, с приятным шуршанием! Но вдруг лыжи сломаются и он окажется далеко от своих?.. Все равно, пусть через силу, но он будет идти, идти, ползком перебираться по глубокому снегу и… Нет, лучше об этом не думать, а то вон даже мурашки по спине пробежали.

Николай вылетел на снежный заструг, скинул с ног лыжи и внимательно их осмотрел. Ничего с ними не случилось. Наоборот, будто стали еще прочнее. А какие гладенькие, как здорово отполировались! Он оглянулся назад и увидел, что тальники, густо заселившие устье речки с крутым яром, отдалились. Казалось, они медленно, не спеша, зашагали, потряхивая косматыми кудрявыми головами, к самой гуще высоких, стройных елей. Обрадованный этим наблюдением, Тогойкин тотчас встал на лыжи и пошел напрямик к тому самому мысу, на который он взбирался в прошлый раз.

Дойдя до мыса, Николай остановился и осмотрелся. Оказалось, что он все хорошо помнит. Вон те молодые приземистые сосенки с густыми, раскидистыми ветвями, что столпились по берегам привольно разлившегося распадка. В тот раз они напомнили ему молоденьких девушек, гурьбой спешащих на сенокос. А вон на противоположном берегу изгибается зигзагами узенькая речка. Берега ее густо поросли тальником. Молоденькие лиственницы, выросшие негустым рядом вдоль распадка, уходящего прямо на север, он в тот раз уподобил гриве молодого рысистого коня. Но как же это он тогда не заметил огромного камышового озера? Оно разлилось по обе стороны низины, до самых опушек девственных лесов. Посреди озера остров, сплошь заросший камышами и рогозом. Завтра ему придется подняться вверх во-он по тому распадку, вдоль которого растут сосенки. Погоди-ка, чьи это следы пролегли там, посреди низины?

Тогойкин оттолкнулся и съехал вниз.

Ого, да это, оказывается, следы тех серых хищников! Шныряя взад и вперед, они протоптали здесь целый тракт.

Тогойкин пошел по следу. Заметив на снегу капли крови, он вздрогнул, приостановился, но не стал задерживаться и двинулся дальше. Рассказывают, что волки не могут равнодушно смотреть на свежую кровь. В неудержимой жадности они стервенеют и не щадят окровавленных по какой-либо причине ни брата, ни сестру.

Тонкая ярко-красная нить на снегу временами обрывалась. Неужели люди просто небылицы рассказывали? Тогойкин уже хотел было повернуть назад, но увидел след крупного волка. Вот он оборвался. Нет, просто свернул в сторону от тропки. Здесь зверь постоял, положив на снег вытянутую морду, помахал хвостом. Тогда раненый волк — он был еще молодой — укрылся в тени и обошел старика по нетронутому снегу. Так они и шли, один часто сворачивал с пути и поджидал второго, а тот обходил его, стараясь спрятаться.

Судя по рассказам, такие сцены всегда кончаются расправой старого над малым. И будто бы вначале стая проявляет какое-то подобие сочувствия обреченному, но стоит только отцу повалить детеныша, как все волки накидываются на жертву. Слабый гибнет, сильный побеждает — таков волчий закон. Недаром говорят про богачей, что они живут по волчьим законам. Да чего они ужасны, эти хищники!

Тогойкин повернул назад.

Как бы хорошо было насторожить здесь самострел с отточенной стрелой! Или поставить этакую округлую петлю из гибкой проволоки. А можно еще насыпать в пустую птичью кость яд, завернуть кость в сырое мясо и подкинуть этим гадам. Но лучше всего — перестрелять их с самолета из карабина! Уж волков-то человек должен беспощадно истреблять.

Оказывается, как много хрена и щавеля растет в старицах и котловинах этой ложбины. Так и манят к себе красновато-желтые головки, острые, копьевидные белые макушки. Попробуй только прикоснуться к ним — и сразу посыплются на снег семечки.

Тогойкин быстро поснимал с ног лыжи, разрыл снег и стал срывать листья дикого хрена, щавеля, полевой лук. Он собирал и складывал все в кучки. Минувшая осень была теплая и дождливая, но неожиданно выпал ранний обильный снег, потому-то все эти растения не успели завять и пожелтеть. Раскапывай снег и срывай себе у самого корня мерзлые листья, покрытые прозрачным лаком тонкого слоя льда.

Вскоре он разделся. Плотно набил своей добычей пиджак и свитер, разорвал носовой платок на узкие тесемки, завязал ими получившиеся узлы, связал рукава свитера с рукавами пиджака, перекинул кладь через плечо и, встав на лыжи, зашагал дальше.