Бедабеда

Настя после появления своей нянечки снова стала смешливым радостным ребенком. Вообще не плакала. Я позвонила на работу и сказала, что выхожу.

Так потекло мое счастливое время. Я спокойно работала, зная, что Настя накормлена, квартира убрана, а меня ждет на ужин гречка. За гречку бабы Нюси я жизнь была готова отдать. Она ее сначала слегка поджаривала на сухой сковороде, потом заливала водой и выпаривала. Лук, грибы всегда жарила отдельно и только потом смешивала. Ну и масла сливочного, Марининого, не жалела. И уже в самом конце – немного сахара. В общем, повторить невозможно.

– А как там с дачей? Говно-то убрали? – уточнила баба Нюся как-то вечером.

– Понятия не имею, а что? – спросила я, поскольку про дачу давно забыла.

– Так уже две недели прошло. А он к ребенку ни разу не приехал. Да и свекровка твоя не появлялась, как обычно. И не звонили.

– Как две недели? Уже? – ахнула я.

– Вот тебе и уже.

На следующий день я позвонила в квартиру свекрови. Ответил Илья. Сообщил, что дерьмом затопило всего пол-участка, и на затопленной половине, к несчастью, оказалась и новая беседка. Он пытался отмыть беседку, поливая шлангом, но следы остались. Ирэна Михайловна, естественно, расстроилась. Запах еще стоит. Но соседки маму успокаивают и советуют грядки сделать: на таком-то компосте все заколосится. Илья взял новый заказ, так что сможет привезти мне деньги недели через три, не раньше. Но сразу много. Заказ хороший, поэтому он еще поживет у мамы.

– Хорошо, договорились, – ответила я.

И, только положив трубку, поняла, что Илья не спросил ни про то, как у меня дела, ни про Настю. Баба Нюся стояла в дверях, сложив на груди руки, и думала о том же, о чем и я. Но промолчала.

– Ну не могу же я его заставить приезжать к дочери! – воскликнула я.

Баба Нюся не ответила.

Илья заехал в тот момент, когда я была на работе, а Настя спала. Отдал деньги бабе Нюсе. Расшаркался и убежал.

Свекровь приехала через три месяца, привезла дачные овощи. Баба Нюся сумки приняла, поблагодарила, похвалила уродившиеся огурцы, послушала про компостную яму, почмокала губами, снова поблагодарила. Ирэна Михайловна зашла в детскую, где играла Настя, ахнула, что девочка слишком крупная и высокая для своего возраста, что точно пошла в меня, а не в Илью. После чего нависла над Настей и выдала ей подарок – неваляшку.

– В нее еще я играла, – сообщила чуть ли не со слезами свекровь. – И Илюша, конечно. Раритетная игрушка. Разбирала чердак и нашла.

Ирэна Михайловна толкнула неваляшку, и та, издавая мучительный стон, начала раскачиваться. Настя от испуга заорала так, что баба Нюся схватила ее на руки и унесла на кухню. Но даже на руках своей нянечки девочка продолжала плакать.

– Почему она так себя ведет? – спросила свекровь.

Только я открыла рот, чтобы сообщить Ирэне Михайловне, что тоже готова заорать от вида неваляшки – со стертым лицом, одноглазой, потрескавшейся, раскачивавшейся медленно, будто страдавшей от боли, издававшей такие же страдальческие звуки, но баба Нюся меня опередила:

– Зубы у нее, зубы лезут, сразу четыре, вот и плачет по пустякам.

– Ох, да, у Илюши когда зубы лезли, я ночами не спала, – тут же пустилась в воспоминания Ирэна Михайловна. – Сутками с рук не спускала.

Я открыла рот и забыла его закрыть. У Насти уже вылезли четыре зуба.

Наша нянечка еще раз двадцать поблагодарила свекровь за помидоры, патиссоны, огурцы, клубнику и аккуратно выпроводила ее за дверь. Да так аккуратно, что свекровь даже обняла бабу Нюсю на прощание.

После чего нянечка вернулась на кухню и стала вытряхивать содержимое сумок, которым минуту назад восторгалась, в мусорное ведро.

– Баба Нюся, вы что делаете? – ахнула я.

– Земля там плохая, и все, что на ней родится, – плохое. Не дам Насте, – объявила баба Нюся. – Твоя свекровка развлекается, а ни воду, ни землю не чувствует. Да и не от души отдала, а чтобы вину загладить.

– Баба Нюся, это всего лишь патиссоны, кстати, терпеть их не могу, как их вообще можно есть? Что вы сразу делаете глобальные выводы?

– Попробуй сама. – Баба Нюся сунула мне в руки еще не выброшенный помидор.

Он оказался недозрелым и кислючим, несмотря на вполне привлекательный вид. Петрушка с грядки отчаянно горчила, а клубника пахла чем угодно, но не клубникой. Огурцы внутри оказались водянистыми, с крупными косточками и тоже горькими.

– Как твоя свекровь. Сверху намарафетится, а внутри – горечь, – прокомментировала баба Нюся. – Что я, нормальный огурец от плохого не отличу?

– Так что вы ее тут расхваливали и благодарили? – не поняла я.

– А зачем мне с ней врагами быть? Уже ведь воевали, прости меня, господи, за этот грех. Когда Илье новую жену искали. Так что второй раз на граблях я танцевать на собираюсь. И тебе незачем. Свекровка твоя только с виду дурочка из переулочка, с клумбой в волосах и в шляпках своих придурошных. А когда ей надо, так очень умная. И на сына влияние имеет. Она тут не просто так объявилась. У мужа твоего точно новая женщина есть. Вот свекровка и приехала почву разведать, чтобы Илюшу своего защитить. Ты же имеешь право.