Бедлам как Вифлеем. Беседы любителей русского слова

Возьмем один из типичных рассказов Михаила Булгакова «Роковые яйца».

Как это сделано? Это сделано из Уэллса.

Общая техника романов Уэллса такова: изобретение не находится в руках изобретателя. Машиной владеет неграмотная посредственность. Так сделаны: «Война в воздухе», «Первые люди на Луне»» и «Пища богов». В «Борьбе миров» посредственность не владеет вещью, но вещь описывается именно средним человеком, не могущим ее понять.

Теперь детально посмотрим «Пищу богов».

Два ученых открывают вещество, примесь которого к пище позволяет росту молодого животного продолжаться вечно. Они делают опыты над цыплятами. Вырастают огромные куры, опасные для человека.

Одновременно один посредственный врач украл пищу. Он не умел обращаться с ней. Пища попала к крысам. Крысы стали расти. Стала расти гигантская крапива. Человечество стало терпеть неисчислимые убытки.

Одновременно растут и добрые великаны, потомки ученых. Им пища пошла впрок. Но люди ненавидели и их. Готовится бой.

Здесь кончается роман Уэллса.

Роман или рассказ Булгакова кончился раньше. Вместо крыс и крапивы появились злые крокодилы и страусы. Самоуверенный пошляк-ученый, похитив пищу, вызвал к жизни силы, с которыми не мог справиться, заменен самоуверенным «кожаным человеком».

Произведена также контаминация, то есть соединение двух тем в одну. Змеи, наступающие на Москву, уничтожены морозом.

Вероятно, этот мороз возник следующим образом. С одной стороны, он равен бактериям, которые уничтожили марсиан в «Борьбе миров». С другой стороны, этот мороз уничтожил Наполеона.

Вообще, это – косность земли, взятая со знаком плюс.

Я не хочу доказывать, что Михаил Булгаков плагиатор – он способный малый, похищающий «Пищу богов» для малых дел.

Успех Михаила Булгакова – успех вовремя приведенной цитаты.

Статья, конечно, злая. Но это не вульгарная советская ругань, это – тонкий литературный разговор. Шкловский не говорит, что анаконды – это большевики, выкормленные попустительством либеральной народолюбивой интеллигенции, – а это извлечь из повести Булгакова, конечно, можно, да и должно. Но это было бы прямым доносительством, а Шкловский говорит о литературе, о литературных источниках этой вещи Булгакова. Я думаю, что Булгаков не очень был рад этому разбору, этому в высшей степени профессиональному суждению.

И. Т.: Здесь, вероятно, выражена личная неприязнь Шкловского к Булгакову. И для этого у него были основания: Шкловский выведен в «Белой гвардии» в очень некомплементарном освещении – в образе Михаила Семеновича Шполянского – некоего столичного сноба и авантюриста. Шкловский и Булгаков были в Киеве в одно время – в период правления гетмана Скоропадского, опиравшегося на немецкую оккупационную армию. Булгаков, несомненно, знал мемуарную книгу Шкловского «Сентиментальное путешествие», где он говорит о своем участии в антигетмановском подполье – как он вывел из строя броневой батальон, воевавший против Петлюры. Тут помогла Шкловскому его военная специальность: он с 1914 года на военной службе состоял в автомобильных подразделениях.