Бедная девушка или Яблоко, курица, Пушкин

Правой рукой Майкла был пожилой еврей-гомосексуалист - Джерри, они работали вместе уже лет пятнадцать, видимо Джерри был когда-то влюблен в юного натурала Майкла. Постоянных работников в студии не было, так как, дела шли совсем плохо, (оба они, и Майкл, и Джерри, курили траву с утра до ночи, слушали старый рок и ненавидели всех этих сучек, заправляющих в нашем бизнесе, пожалуй, даже больше, чем я). Майкл был классический пример Хиппи, пытаюшегося стать Яппи, и невеста у него была, конешно, кореянка, хотя тайно он мечтал о русской девушке.

В результате, он все же завел двух постоянных работниц, русских девушек: меня и Верку, казачку из Ставрополя, тоже "мухинку", и тоже, в тот момент одинокую мамашу, со своим мужем она разошлась по причине его сурового нрава. У Верки были еще всякие сложные работы, на стороне, а у меня ничего, я как-то совсем растерялась от всего происходящего, и мне все время казалось, что я внутри у какой-то чужой пьесы, не для меня написанной - мне хотелось выйти из этих костюмов и декораций. Но выйти было некуда, оставалось только пойти после работы через дорогу до знакомого шинка самого дорогого и знаменитого в Нью-Йорке русского ресторана с оригинальным названием "РУССКИЙ САМОВАР".

"Самовар" и его легендарный хозяин Рома Каплан описаны уже множество раз, и в стихах и в прозе, но, тем не менее, тема "Самовара" неисчерпаема, и когда-нибудь я соберусь с силами и напишу об этом удивительном месте отдельную книгу - оно того заслуживает. Но в этой книге, посвященной судьбе Бедной девушки, занесенной на чужбину, "Самовар" будет лишь одним из многочисленных эпизодических героев. Хотя понятие "эпизодический" отлично подходит ко всем мужчинам, которые уже описаны мною на этих страницах, или еще будут описаны, но никак не к "Самовару" - этот "эпизод" начался примерно на третий день после моего появления в городе Нью-Йорке и кончится в моей жизни не раньше, чем сам "Самовар" закроется.

Стоит это благословенное место на углу Восьмой и Пятьдесят второй, то есть прямо возле "Адовой кухни" и Гармент-дистрикта. Напротив "Самовара" находится "Рюмка" - то есть "Рашн водка-рум", а почти за углом "Дядя Ваня" вот такой бермудский треугольник, дающий желающему запить-загулять безграничные возможности.

"Рюмку" открыл - сбежавший из "Самовара" официант Дима - ослепительной красоты пьяница, кончивший востфак питерского университета и женатый на поповне - дочери батюшки из Русской Зарубежной Церкви. Каплан был страшно зол на предателя Диму, и первые пару лет, друзья "Самовара" должны были ходить в "Рюмку" тайно, но потом все это как-то утряслось и роли разделились - в "Рюмке" стала преобладать бруклинская молодежная тусовка, а "Самовар" так и остался неким уникальным Ноевым ковчегом, собирающем в свое чрево представителей множества разных социальных групп русского Нью-Йорка.

"Самовар" - место недешевое и, собственно говоря, бедную богему приучила ходить туда именно я, с помощью нескольких нехитрых правил, о которых - позже.

Помещение, занимаемое "Самоваром" - длинное и вытянутое кишкой, сразу за входом начинается длинный бар и возле него несколько столиков - это курительная часть, потом, за белым роялем, начинаются столики самого ресторана. Среди клиентов "Самовара" - очень много приличных пожилых американцев, которые заходят сюда поесть перед бродвейским шоу, или выпить чего-нибудь - после. "Самовар" находится в самом центре района Бродвейских театров. И конешно молодые бродвейские актеры, певцы и балетные ребята тоже заглядывают сюда после своих спектаклей. Все, кто победнее, кучкуются вокруг бара.

В то душное и печальное для меня лето, я каждый день выходила с работы - из студии Майкла Попова, (она была на углу Восьмой и Сороковой), часов в 9 вечера, шла десять минут по Восьмой и оказывалась в уютном, прохладном "Самоваре" - это был почти настоящий Рай - красноватый свет, тихие звуки рояля, столики, покрытые павлово-посадскими платками, и знакомые физиономии других завсегдатаев этого бара - так же как я, вышедших с работы около девяти - ювелиров, дизайнеров, ребят из туристических агентств и прочих представителей ненормированного рабочего дня.

За стойкой в "Самоваре" перебывало множество необыкновенных персонажей, но в то лето, там стоял БАРМЕН БОРЯ - именно благодаря ему, мне почти удалось спиться.

Бармен Боря был толстый человек с внешностью Карлсона - на голове он носил русый парик.

Боря был пидар и патологический врун. Но как все пидары, он был человек артистический и с некоторой долей фантазии. Меня он обожал. И также нежно относился к Оле - жене Володи Брука - грустной женщине с красивыми синими глазами и долгим носом. Мы приходили уставшие, замученные - В общем, две носатые мымры, садились за бар, Боря наливал нам по первой "отвертке" и начинал: