Бедность (февраль 2008)

Крайне независимые источники сообщают, что половина предприятий столицы выплачивают зарплату в конвертах. Как они об этом узнали? Я отчего-то думаю, что все частные предприятия поголовно уходят от налогов. Включая бухгалтерии администраций любого уровня, которые вроде бы и не являются частными предприятиями.

Социологи пугают то одной, то второй жуткой цифрой о том, что треть (четверть, половина, две трети) россиян живет за гранью прожиточного минимума. Но я опять отчего-то не понимаю, о чем речь: в России и на прожиточный минимум не проживешь, если исправно платить за коммунальные услуги, проезд в автотранспорте и продукты в магазине.

К примеру, я могу с цифрами на руках доказать, что согласно реальным, государственным представлениям о среднестатистических доходах россиян, человек, отягощенный многодетным семейством, прожить в России не в состоянии; он должен пойти и утопиться, получив в очередной раз какое-нибудь детское (очень верное определение!) пособие. Посадить бы на детское питание тех, кто придумал эти пособия.

Но ведь живут как-то люди, даже плодятся понемножку. Революцию до сих пор не устроили, сколько я их ни просил. Я сам живу, в конце концов, и никогда никому не скажу как. А то ко мне опять придут с финансовой и хозяйственной проверкой люди в форме, которые, к слову, и сами ни за что не признаются, каким образом они не вымерли со своими ничтожными зарплатами.

Певец Розенбаум поделился как-то наблюдением, что все жалуются на бедность, а зайдешь в продуктовый магазин, где нет товаров дешевле двухсот долларов, и там очереди огромные, и все стоянки автомобилями уставлены, автору-исполнителю негде припарковаться. Я сам бываю в таких магазинах и очередям тоже удивляюсь, но все-таки в качестве общественной нагрузки я мог бы организовать Розенбауму хоть на месяц, хоть на год экскурсии по тем квартирам, где вся мебель, одежда и продукты в холодильнике в совокупности не стоят двухсот долларов. И даже отец подобного семейства, проданный на органы, такого дохода бы не принес.

Но ведь и те цифры, что приводят в своих публикациях критики власти «левого» толка, так же хромают на обе ноги, как и наблюдения Александра свет Яковлевича, у которого за его несусветный сытый снобизм отобрали понемногу дивный песенный дар.

«Левые» наблюдатели бесконечно бряцают, к примеру, данными о миллионах бомжей и беспризорных; но я тоже работал в органах, и прекрасно знаю, что все эти армии униженных и оскорбленных - полумифические.

Безусловно, укуренных, ненавязчиво пахнущих дымом, бесполых детей и пропойных, навязчиво пахнущих всеми помоями Руси, бесполых взрослых не было и в помине еще лет тридцать назад. Сегодня же они уже составляют маленькую нацию, со своими обычаями и законами.

Но эта нация ни прирастает и не отмирает, она достигла своего предела, и отныне живет почти в параллельном мире. Мне даже кажется иногда, что весной одна часть этой нации улетает куда-нибудь на землю Санникова, откуда на тяжелых, пахнущих старым диваном крыльях прилетает другая стая. И этот оборот отторгнутых обществом существ уже не касается ни демографической, ни социальной ситуации в России.

Разговоры «левых» о несчетных миллионах все новых и новых несчастных напоминают разговоры «правых» о бесчисленных миллионах сталинских жертв. Равно как Сталин, согласно выступлениям актера Басилашвили и режиссера Захарова, в краткие сроки убил поголовно все мужское население СССР, так и нынешняя власть, следуя заветам Ельцина, оставила всех детей страны без призора, девушек на панели, а юношей в наркопритоне или тубдиспансере.

Но я вижу детей в детских садах, а юношей и девушек - в университетах!

Чувство, которое я испытываю сейчас, впервые настигло генсека Андропова, когда он, воздев страдальческие глаза к небу, воскликнул: «Мы не знаем страны, в которой живем!»

Уж у него-то однозначно был доступ ко всем секретным документам, тайным справкам и закрытым докладам. И Союз Советских Социалистических являлся, признаем, куда более прозрачной страной, со вполне внятной экономикой - по сравнению с нынешним нашим местом обитания.

Но генсек все равно не знал ничего, не ведал ни о чем, не мог разобраться никак, и пугался, пугался, пугался этого.

Потом, порвав черные пуповины, прибрели в кремлевские палаты новые обитатели, уверенные в своих знаниях, и все вообще осыпалось.

Чего же я теперь хочу от уставших кремлевских жителей, какого ответа? - когда ответа нет ни у кого! Им положили на стол справку, что доходы растут быстрее, чем в Европе, - они запомнили и мне пересказали слово в слово.

А что нужно мне от Розенбаума, у которого тоже, может быть, душа болит, но он приехал в торговый центр - и душа как-то успокоилась, не век же ей саднить.

И какого мне надобно от «левых» критиков, если увидеть бомжа можно в любом дворе, а беспризорника - на всяком вокзале: как тут не покажется, что их много, несусветно много…

Мы никак не можем определиться ни с будущим, ни с настоящим, ни с прошлым. До сих пор спорим до хрипоты, бедно мы или богато жили в Советском Союзе, - как будто нет важнее вопроса.