Бедные, бедные взрослые дети

Разбудила ее уборщица, которая бесцеремонно тыкала Наташе в ноги шваброй, с навернутой на нее вонючей тряпкой, и ворчала что-то про «шляются и шляются по помытому». Пора было уходить. Наташа кинула прощальный взгляд на по-прежнему закрытое окошко и пошла искать ответ на свой вопрос про Бабаевск куда глаза глядят.

Глаза, в общем глядели в правильную сторону: Наташу почти сразу выловил милиционер и задал ей вопрос куда это она направляется. Наташа показала милиционеру свои документы, обратный билет и спела ему грустную песню приезжих про «сами мы не местные». Милиционер, по возрасту примерно как ее папа, к Наташе проникся, связался с кем-то по рации (такая громкая, шуршит, кряхтит – как ему удается там что-нибудь разбирать?) и сказал, что ехать надо Наташе на Белорусский вокзал, оттуда электричка на Бабаевск идет. И даже довел до входа в метро и всё подробно ей объяснил.

Метро Наташу, конечно же, заворожило своей красотой и величием. И она бы, может, даже и походила бы по туннелям и вестибюлям подольше, порассматривала бы фрески, рисунки и надписи. Но время уже перевалило за полдень, сколько ехать до Бабаевска и когда будет электричка – она не знала, а рисковать боялась. И, дав себе слово обязательно вернуться и всё-превсё подробно тут рассмотреть, Наташа поспешила наверх, к кассам.

И через два часа, из которых полтора – ожидание электрички в сторону Бабаевска, она уже выходила на нужной станции, радуясь, что она такая молодец и первую трудную задачку успешно решила. Из этого вполне можно сделать вывод, что и остальные уж как-нибудь одолеет. До улицы Октябрьской от перрона было рукой подать, как выяснилось. Она спросила дорогу у бабушки, торговавшей яблоками прямо около выхода с электричек (чудные они, москвичи! У них в Дубоссарах такими яблоками свиней кормят, это ж орехи, а не яблоки! А они тут дробь эту за деньги покупают, видела бы мама, вот они бы вместе посмеялись!), бабушка начала было объяснять дорогу, но потом ухватила за рукав клетчатой рубашки пробегавшего мимо мальчишку:

– Жор, а Жор! Ты домой?

– Домой, бабКать!

– Проводи вот девушку, ей в 17 дом, к Сумниным.

– Ага, бабКать!

И побежал дальше. Наташа еле успевала за ним. Сумки, которые в начале ее путешествия, казались ей небольшими и легкими, теперь изрядно оттягивали руки, спина болела, пот тек ручьями, некрасиво намочив ей виски.

Но идти оказалось недалеко. Мальчишка, который всю дорогу держался чуть впереди Наташи, махнул ей рукой на давно некрашеную калитку и умчался дальше по улице. Наташа осмотрела дом. Это был длинный старый одноэтажный особнячок на 6 окон, очевидно, что на двух хозяев: полдома, на 3 окна, было побелено, вторая половина, на которую и махнул рукой пацан, была обшита деревом, почти почерневшим от времени. Симметрично, по обеим сторонам дома, были расположены калитки, тоже разные – видно, что у каждого из домовладельцев было свое собственное представление о прекрасном и бюджет на красоту, соответственно.

Наташа, вдруг оробев, остановилась, глядя на жестяную табличку с номером «17» на калитке и не решалась войти. Оглядела забор рядом: таблички про «Осторожно, злая собака!» вроде нету, да и лая нет со двора. Она поднялась на цыпочки и заглянула во двор поверх невысокого забора.

Видно практически ничего не было: дорожка к дому внутри двора густо заросла каким то высоким кустарником, жасмином, что ли, не разобрать. Впереди виднелся угол дома, из-за него торчала крыша навеса чуть дальше. Видно было плохо, но, кажется, какое-то шевеление там было. Наташа прислушалась.

– Ну, и как же теперь?

– Да как-как. Никак, Эль. Он со своим кришнаизмом как с ума сошел. Уезжает на всю неделю в Москву и там торчит. Говорит, послушание у него такое – литературу их духовную на улицах около метро продавать. А деньги надо в кассу ашрама сдавать.

– Что такое ашрам?

– Да храмы их так называются.

– У них и храмы свои есть? Не видела таких.

– Ну, это не как у нас, у православных – прямо отдельные здания. У них по-другому. Они в квартирах молятся. Какая-нибудь квартира отводится под такой вот храм, который ашрамом называется, они там собираются и молятся. По сути, типа, молельная такая комната

– А ты там была хоть раз?

– Да, один раз Сашка меня туда возил. Я ж сначала думала, что он мне изменяет, скандалы ему устраивала по этому поводу. Он меня и повез.

– И как там?

– Да чудно, Эль. Главный там у них, его звать Чандра Шикхара Даса. Вроде, нормальный мужик в возрасте, а присмотришься – вроде как и не очень нормальный. Кругом все плакатами чудными индийскими завешано, с божками их странными. Все украшено цветами искусственными, какими-то колокольчиками, ленточками. И еще они все время поют, свою эту «Харе Кришна, харе рама!». И меня никто по имени не называл, а только «деви». И только в третьем лице.

– Не поняла, это как?

– Ну, как. Говорят, например, «деви будет с нами пить чай?». Я даже не сразу поняла, что это они меня спрашивают. Вроде как положено у них так, проявление вежливости.

– Смешно.