Бедный Бобик

Кира с Аленой от неожиданности засмеялись.

– Твори, что с тобой сделаешь!..

– Вам нравится? – спросил Федосеев Алену.

– Мне – да, – искренне ответила девушка.

– Тогда берите! – Федосеев протянул Алене ромашку.

– Тебе ее поставить, что ли, некуда? – спросила Кира.

– Кира Анатольна… – обиделся Федосеев. – Да я от чистого сердца! Я хотел просто… Алена Владимировна такая грустная сегодня…

– Владимировна! – негромко хмыкнула Кира и внимательно посмотрела на Федосеева. – Вот если бы ты нормально выглядел, то проводил бы Алену Владимировну домой и цветок бы отнес. А так еще остановит милиция, с такими волосами.

– Да нет, Кира Анатольна, вы что! Давайте провожу, можно?

– Иди пока в студию, – кивнула ему Кира. – Разберемся, если что – позовем.

Федосеев взглянула на Алену. Та улыбнулась в ответ.

– Хороший мальчик, мам.

– Хороший, – согласилась Кира. – И уже далеко не мальчик. Ты знаешь, что он после армии еще два года на киностудии работал, у очень даровитого киношного художника на побегушках был, опыта набирался… Забот с ним много! Но хороший. И никак из детства не выйдет. Как будто и в армии не был. Светлый, позитивный, неутомимый. Но в голове много ерунды какой-то надуманной. Надеюсь, вырастет в нормального художника и человека когда-нибудь. А там – кто знает…

В прихожей раздался хохот. Кто-то хорошо и громко запел в стиле рэп:

– «Эй, подруга, посмотри на меня, я поросенок, а ты свинья!»

Алена засмеялась:

– Весело у вас. Мам, я пойду, вечером позвоню.

Кира кивнула с сожалением:

– Вот такая я мать – никакая…

Девушка обняла мать:

– Ты – самая лучшая… не переживай, – прошептала она Кире, уткнувшись в ее плечо. – То, что сейчас, – не навсегда… Я тебя люблю, мам…

Кира погладила дочь по голове.

– Доня, пообещай мне одну вещь. Пожалуйста.

Алена кивнула, не поднимая глаз на мать, все так же крепко обняв ее.

– Перед… прохвостом этим… не унижайся. Хорошо? Если бы все дети на земле рождались по воле своих отцов, то род человеческий давно бы уже вымер.

Кира повернула к себе лицо дочери, так, чтобы видеть ее глаза, которые мгновенно наполнились слезами, но Алена улыбнулась и опять кивнула. Мать поцеловала ее в нос и прижала к себе.

– Мам, она лучше меня, да?

– Кто, доня?

– Его жена…

– Ох, Аленка… – Кира крепко-крепко держала Аленку. – Не сейчас об этом спрашивать, когда ты носишь на себе такой вот… знак неравенства. – Кира погладила дочь по едва заметному под свободной туникой животу. – И с ней ты сейчас неравна, и со своим Денисом, и с самой собой, какая была раньше. Ты – вне любого сравнения. Лучше – хуже… Это не те категории. Ты сейчас – особая. Понимаешь? Тебе нужно себя беречь и всем нужно тебя беречь. Только беречь некому…

Из квартиры послышался взрыв веселого смеха. Алена поцеловала мать и осторожно спустилась по ступеням просевшей от времени лестницы, ведущей к огромным решетчатым дверям лифта, и оттуда помахала рукой. Кира махнула ей в ответ.

– Береги сама себя, дочка.

– Да, хорошо. Мам… я тебе еще не сказала… Кто-то обронил у меня на кухне бумажку от сигарет… фольгу…

Кира нахмурилась.

– Подожди… Ты хочешь сказать…

– Кира Анатольна! Можно со стола снять… – В дверь выглянула симпатичная студентка с двумя тоненькими синими косичками и вздернутым носиком, утыканным блестящими шариками.

– Можно… Нет! Что снять?! Это еще не высохло… Аленка, ты прости меня… Позвони мне вечером, хорошо? Хочешь, Иосиф за тобой заедет?

Алена улыбнулась.

– Я позвоню, мам, конечно…

В лифте Алена услышала мелодию сотового телефона. Звонила Кира.

– И вообще не разговаривай много по мобильному, – сказала та. – Вредно для беременных.

– Хорошо, мам.

– А может, фольгу ветром занесло, в окно? Окно же открыто было?

– Наверно… Мам, не переживай. Я вечером тебе позвоню.

– Алена Владимировна! – по ступенькам за ней сбежал Федосеев. – Можно я вас и правда провожу?

Алена в растерянности посмотрела на студента с разноцветными волосами.

– Что? – Федосеев попытался пригладить мокрые волосы. – Что? Очень глупо?

– Очень, – засмеялась Алена.

– Постесняетесь со мной идти?

– Я – нет. Но к тебе кто-нибудь привяжется потом обязательно.

– Что? – нахмурился Федосеев. – Похоже, что я… Черт, как-то я об этом не подумал…

– Я пойду, а ты возвращайся. В следующий раз проводишь, хорошо?

– Хорошо! Я постригусь, обещаю. Вы еще придете?

– Приду, – улыбнулась Алена. – Возвращайся на занятие.

Как странно и страшно, когда собственный дом перестает защищать, когда неприятно туда идти. Алена до конца не верила, что кто-то проник к ней в квартиру. Зачем? Ничего не взяли. Но в то же время она чувствовала – в доме действительно побывали. Чуть сдвинуты книги на полках, переставлены баночки с косметикой на туалетном столике. Непонятно только, с какой целью.