Бедный Бобик

– Закрыта теперь церковь наша для взоров. Потерялась дорога. Раньше издалека была видна, теперь искать ее придется, в душе собственной… – Он неторопливо шел по выложенной крупными камнями дорожке. – Я с тобой никогда раньше не говорил, но вижу тебя на службе. Что-то измучило твою душу, так ведь, дочь моя?

– Да… – вздохнув, ответила Алена.

Отец Григорий внимательно посмотрел на нее при дневном свете.

– А ты, девочка, часом, не понесла?

Алена не смогла удержаться от улыбки:

– Да.

– Так что ж грустишь? Болеешь? Или муж не рад?

– Не рад.

– Что ж так? – очень просто спросил священник.

– Он… – Алена помедлила. Наверно, не стоило ему рассказывать об этом. Но что-то такое было в лице священника, теплое и бесконечно прощающее все, что бы она ни сказала. – Он – чужой муж, отец Григорий.

Батюшка цепко взглянул на нее:

– Вот как вышло… – Чуть помолчав, он добавил: – Храни тебя Бог, дочь моя.

И энергично ушел. Алена посмотрела ему вслед, потом приблизилась к ограде, расположенной почти на обрыве высокого берега реки, и стала смотреть на облака. Это была их любимая с отцом игра в детстве, то немногое, что она помнила о нем: на что похоже облако? У него все облака оказывались почему-то похожи на собак, с висячими ушами, а у Алены – на принцесс, спешащих на бал. Когда Кира слышала их рассуждения, она смеялась и говорила: «Ну хоть бы раз что другое увидели: ведьму там, или крокодила, или замок волшебный».

Отец смущенно замолкал, а Алена с восхищением смотрела на мать – вот она действительно может увидеть в камне, пока он еще бесформенный и гладкий, спрятавшихся гномов или чью-то руку… Или быстро слепить из мягкой нежной глины три обнявшиеся фигурки, которые, запрокинув головы, смотрят в небо – высокую, худую, с торчащей бородкой, вторую – поменьше, с развевающимися волосами, и самую маленькую – тоненькой девочки с острыми плечиками и круглыми коленками…

После службы Алена сразу пошла в музыкальную школу. Сколько раз она теперь с благодарностью вспоминала, как Наташка советовала ей устраиваться на работу поближе к дому: «Пригодится, вот увидишь!» Уйдя из музыкального театра, Алена сразу не могла понять, чем же ей заниматься. И неожиданно работа в школе, маленькие старательные ученики, их ежедневные радости, победы и детские переживания, все это так понравилось Алене, что она взяла полную нагрузку, нимало не жалея о собственных планах. А ей ведь всегда так хотелось петь самой!

Но чуть позже, как раз благодаря Яне, Алена нашла себе и место, где можно петь и даже получать за это деньги, больше, чем в театре. Правда, воспитанная Кирой в очень лояльном, почти равнодушном отношении ко всему, что связано с религией, поначалу Алена чувствовала себя обманщицей. А потом поняла, что вовсе не обязательно истово верить, чтобы петь в церкви. Помешать могут разве что дурные мысли. Так же, как в театре – нельзя думать об одном, а петь о другом. Голос – не механический инструмент, он передает все оттенки и нюансы твоего настроения. Тем он и хорош, живой человеческий голос. А в церкви все ощущается даже острее, чем в театре. Так казалось Алене. Она даже не слышала, а физически чувствовала, как неуловимо меняется голос у кого-нибудь из певчих, когда они, распевая духовные псалмы, набирали при этом сообщения в телефоне или быстро переговаривались, пока говорил священник. Духовные стихи, псалмы как будто заряжены такой необъяснимой, сильной энергией, что, когда поешь их, сам невольно меняешься.

Домой Алена пришла около семи вечера. Только подойдя к своей двери, она вдруг поняла, как же устала за день. Достала ключи, всунула в замочную скважину, но ключ никак не поворачивался. Алена подумала, что скорей всего, перепутала два похожих ключа. Вытаскивая ключ, она вдруг заметила, что дверь неплотно прилегает к стене. Нажала на ручку, и дверь легко открылась – она была не заперта…

Девушка осторожно вошла к себе в дом. Секунду постояла в прихожей, прислушалась. В квартире была тишина. Алена зажгла свет в прихожей, в ванной, зашла в комнату, на кухню. В квартире был порядок. Двери всех шкафов закрыты.

Алена открыла шкатулку с драгоценностями, лежавшую на полке, заглянула в книгу, где между страницами у нее хранились деньги, – все оказалось на месте. Она чуть успокоилась, но тут увидела, как колышутся на окне плотные светлые шторы. На секунду Алена в страхе замерла, потом все-таки подошла и отдернула их. За ними никого не было. Только от окна она увидела, что дверца большого шкафа чуть приоткрыта, дальняя дверца, которую она открывала очень редко, там висели зимние вещи. Не могла же она открыться сама – тугая створка, на магните…

Алена долго смотрела на нее, потом решилась, подошла, резко открыла дверцу и отдернула одежду. Под платьями и пальто лежали только большие мягкие игрушки, которые Денис одно время дарил ей. Мишка, львенок, смешная матерчатая кукла с нитяными косами и полуоткрытым ртом. Временами ему так хотелось видеть в ней девочку…