Бедный Бобик

Оксана подошла, запыхавшаяся, разъяренная:

– Ты что?! Ты куда ушла? Я чуть с ума не сошла…

– Ладно, ладно… – Денис закрыл от нее Маргошу. – На себя орите. Оставили ребенка, забыли о нем… Ребенок потерялся…

Оксана решительно тряхнула девочку за плечо:

– Все. Пошли. Так, приедем в Москву – ни шагу одна не ступишь! Раз такая раздолбайка. Потерялась она!..

Маргоша примирительно посмотрела на мать, прижимаясь к Денису:

– Мам…

– Не «мам»! Не «мам»! – никак не могла успокоиться Оксана. – Будешь ходить с телохранителем! – Она энергично пошла к машине, на которой они приехали.

– Ой, мам, не надо… У нас в гимназии некоторых детей около класса ждут телохранители… И у туалета…

– Зато их родители спят спокойно. Все! Решено! Не обсуждается!

– Оксан, может, не стоит так горячиться… – неуверенно возразил Денис.

– Ты еще будешь мне тут!.. Тебе-то, конечно, все равно, если ее украдут… – Она осеклась под взглядом мужа. – То есть…

Денис обнял девочку:

– Да я вообще сам ее продам кому угодно… В зоопарк, например, и сторожем к ней в клетку устроюсь… Да, заяц? – Он поцеловал ее в ухо, Маргоша засмеялась, повиснув на нем. – Там будет написано «Исключительный экспонат Маргоша длиннохвостая и ее папка-растеряйка»!..

Глава 10

Алена ходила по большой гостиной, рассматривая картины, фотографии, маленькие бронзовые статуэтки. Ее взгляд привлекла старая фотография молодой женщины, с лицом не очень правильным, но породистым и одухотворенным.

Вошедший в эту минуту Эммануил заметил Аленин интерес:

– Это моя матушка, – объяснил он. – В доме везде ее портреты, так что ты не ревнуй. Я ее очень любил.

Алена, не зная, что на это сказать, кивнула:

– Я свою тоже люблю.

Эммануил подошел к ней, хотел обнять, но не решился и только провел рукой по ее спине.

– Деточка, я не буду ни на чем настаивать… Но обещай, что полюбишь меня.

Алена сделала едва заметный шаг в сторону.

– Я… постараюсь.

Пожилой композитор взял ее руку и стал долго, бережно целовать.

– Радость моя!

Алена через силу улыбнулась.

– У меня никогда не было невесты… – тихо проговорил Эммануил. – Я закажу тебе платье в Париже. Хочешь?

– Да. Конечно, – ответила Алена, мягко высвобождаясь.

– Ты устала? Хочешь прилечь? Я провожу тебя в твою спальню.

– Да, спасибо.

Эммануил, аккуратно взяв девушку за локоть, торжественно повел в ее комнату.

Алена села на край большой кровати и так и просидела, глядя в окно, пока не стемнело. Она не могла ни читать, ни звонить кому-то. Надо бы позвонить Кире… Алена представляла, что та скажет. Можно позвонить Денису и сказать, что она выходит замуж. А вдруг он ответит: «И слава Богу! Давно пора!» Давно пора… Алена вспомнила, как, собирая сегодня утром вещи, все ждала, что он объявится. Раньше он иногда начинал звонить каждый час, и тогда ей казалось, что они весь день не расстаются. Она представляла, как он сидит в своем офисе. Вот он пошел перекусить в соседний ресторан, вот идет по бульвару, остановился у афиши и выбирает фильм или спектакль, на который они пойдут вместе… Конечно, когда он отдыхает с дочкой, он не будет названивать каждую минуту. Да и дорого…

Алена отгоняла от себя сомнения, а они упорно возвращались и возвращались. Почему-то в этот раз она видела Дениса у моря с Маргошей и еще с женой, и ничего не могла поделать. Она не могла ничего поделать и с тем, что уже несколько лет просыпалась в одно и то же время с Денисом – в семь пятнадцать так в семь пятнадцать, в половине шестого так в половине. Как и с тем, что, услышав его голос, долгожданный, любимый, не могла ни упрекнуть, ни начать выспрашивать, где он был и почему не звонил несколько дней.

Когда же они встречались, то все ее сомнения уходили напрочь. Если есть на свете у каждого человека вторая его половинка, то Денис был ее половинкой, так хорошо, так прекрасно было ей с ним каждую минуту. Они часто думали одинаково, только Денис успевал сказать раньше и смешнее, им нравились одни и те же книги и фильмы, они одинаково не любили шумных сборищ и бессмысленных разговоров с малознакомыми людьми.

Почему-то в последнее время Алена все чаще и чаще думала: «А как же Оксана, жена Дениса? Наверно, ей очень плохо… Она же одна теперь…» Как-то она решилась спросить об этом у Дениса. Тот пожал плечами: «Почему она одна? У нее Маргоша». И прекратил все разговоры на эту тему. Получается, что в треугольнике все равно кому-то плохо, и не очень понятно, лучше ли это, если плохо не тебе…

Алена не сразу услышала тихий стук в дверь. Она спустила ноги на пол и ответила:

– Да?

В комнату заглянул Эммануил. Он остановился в дверном проеме, аккуратно причесанный, в темно-синей шелковой пижаме, на которую был накинут такой же распахнутый халат.

– Не спишь? – спросил он, по-прежнему не переступая порог.

Алена помотала головой.

– Искал какой-нибудь колпак, чтобы насмешить тебя… С кисточкой…

– Или с бубенчиком… – улыбнулась Алена, но прозвучало это невесело.

Композитор опустился на пол у дверей и положил руки на колени, став похожим на старенького мальчика.

– Как наш малыш? Стучался вечером? – спросил он, ласково глядя на Алену.