Бедный Бобик

– Ё-ё-ка-лэ-мэ-нэ… Ты меня, мать, раньше времени не хорони! Ни хрена подобного! – Он резко освободился от Жанниных рук. – Предстать перед богом?! Ты сначала разберись, перед каким, собственно? Рук хотя бы у него сколько – четыре или две? И башка какого цвета? К синему – не пойду! Только к нашему, к родному! К нему – да.

Жанна с Эмилем одновременно воскликнули:

– Денис!

Денис лягнул воздух в сторону друга, сильно ударившись ногой об соседний стул, и повернулся к Жанне:

– У нее богов, знаешь, сколько? Больше, чем у тебя сисек!

Оксана быстро и негромко проговорила:

– Хватит идиотничать, Деня, я оговорилась.

– А ты перед всеми скажи: я от счастья необыкновенного оговорилась. Не предстать перед Богом, а так – зайти на минуточку, в курс его поставить, что Денис Турчанец тебя уже шестнадцать лет… ну, ты там слово сама подбери… А то как-то неудобно – все знают, а он – нет. Наш-то он наш, но баловства не любит. Вот Лёха вам скажет, отец то бишь Григорий. Да, Лёш? Как севрюжка? Хороша? А у Оксанки – все первый класс! И севрюжка, и слуги, и мальчики для битья и для кой-чего другого…

Притихшие было гости опять начали смеяться. Оксана тоже через силу улыбнулась. Денис, налив себе полный бокал, пошатываясь, залез на стул:

– Я скажу! Я – человек слабо верующий, перед соитием не молюсь. Как получится, так и получится, главное, чтоб с душой!.. С огоньком!..

Теперь уже встал Эмиль, наклонившись, обошел Оксану и попытался снять Дениса со стула:

– Это кто ж меня… – засмеялся Денис, оборачиваясь.

Они оба потеряли равновесие и упали на стол. В наступившей на миг тишине послышался удивленный голос из-под стола: «Бомбят…» – и повизгивающий смех девушки.

Остальные гости тоже захохотали. Оксана быстро и звонко воскликнула:

– И да не превратится вино в воду! За наш освященный брак!

– Трижды аминь! – подхватила Жанна и, выпив водки, неожиданно затянула густым сочным басом: – Как-то у мово миленка…

Оксана укоризненно посмотрела на подругу:

– Жанка! Ну ты-то еще…

– Пардон! – Жанна фыркнула и тут же сама себе закрыла рот ладонью. – В миг исправимся… Слышь, Турчанец, заболтал ты меня, а ну, давай, хором запе-вай! Аллилу-у-йя, аллилуйя-а…

Оксана смочила салфетку минеральной водой, вытерла себе лоб и умоляюще посмотрела на сидящего сбоку стола отца Григория:

– Батюшка, прости нас грешных…

– Бог простит, дочь моя, – слегка улыбнулся тот и встал. – Пойду я.

Оксана, расстроенная, с трудом выбралась в своем пышном платье из-за стола и быстро подошла к священнику:

– Батюшка, ну прости ты нас, напились… переволновались…

Отец Григорий взял ее руку в свою:

– Мне и правда надо идти, Оксанушка. А Деня твой, похоже, переживает, что свободы ты его, матушка, навеки лишила теперь. – Он подмигнул Оксане. – Я рад за него.

Оксана поцеловала священнику руку и вытерла набежавшие слезы:

– Спасибо, батюшка. Вся вина моя, если что.

Отец Григорий покачал головой:

– Уж очень ты хороша для Турчанца, матушка моя… Но… – Он внимательно посмотрел ей в глаза. – Благодари Господа, дочь моя, что так все сложилось… И знаешь что… Ты выбирай все-таки, каким богам молиться. Бог-то, конечно, один и все простит, и глупость нашу тоже. Но ты бы уж от ересей своих сама отказалась. И крест, – кивнул он на красивый Оксанин крест, усыпанный бриллиантами и сапфирами, – пониже повесь.

Денис, пробираясь между поваленными стульями к священнику, закричал через весь стол:

– Лё-ха! Жене моей башку не дури! У нее и так там Христос с Магомедом рядом на завалинке сидят и ждут, – задев за ногу какого-то задремавшего гостя, он опять чуть не упал на стол, – когда к ним… – он постарался ровно встать и опять покачнулся, – ой-ё-о-о-моё… Кришна на огонек заглянет… фокусы им всякие покажет… Де-ма… – Денис сосредоточился и все же выговорил по слогам: – Де-ма-те-ри-а-ли-зацию… Ну ты в курсе!

Отец Григорий улыбнулся Оксане:

– Видишь, ни на секунду тебя не отпускает, как будто слышал нас сейчас… Ревнует к богам твоим… несчитанным… Чувствует, что его-то самого€ нет среди них…

Денис проорал:

– Бо-ог еди-ин…

– Надирают бесы Деню нашего, корчат. А на самом деле он глубоко религиозный человек, Деня твой, и в Бога неосознанно верующий. Только невоцерковленный он человек, потому плохо ему, притулиться негде. Пойду, матушка, не обессудь. – Священник крепко сжал Оксанину руку выше запястья и быстро ушел.

Денис, наконец добравшись до жены, набрал в руку полную горсть оливок и стал плевать ими, не прожевывая, в стенку напротив, стараясь попасть в висящее на стене чучело совы. Оксана погладила мужа по плечу, тот вырвался.

– Ушел? Вот прохиндей, Лешка-то, а? Ты знаешь, какой он на курсе был? Ни одну девчонку не пропускал, на руках и на голове в вестибюле крутился – брейк-данс выплясывал… Да еще и стихи писал… совсем короткие – две, что ли, строчки… Сейчас, подожди, я одно до сих пор помню, ммм… – Денис свободной рукой потер себе лоб. – А! Вот! – И он стал декламировать с пафосом, обращаясь к Оксане:

Когда в кустах мы с вами водку пили,
Любимая, меня вы не любили!