Бедный бот

Байки из чата игры «Омнеотрон»

Вначале была пустота. Но однажды появились они — шумные, кипящие молодой силой романтики, приехавшие в эти леса строить новую жизнь. Их не пугали мрачная тайга и палаточный быт, они работали и пели песни. Мои родители.

Они зачали меня под гитарные переборы, рёв цепных пил, весёлый гомон, скрип земли под сапогами, запах печёной картошки. Я рос вместе с ними, мок под ливнями, креп с каждым днём и мечтал о светлом будущем…

Когда стройка подошла к концу, я осмотрелся и решил, что это прекрасно. Мои соседи — замшелые патриархальные райцентры с узкими улочками и напыщенные мегаполисы, порабощённые бестолковой суетой — не выдерживали никакого сравнения. Широкие проспекты, уютные парки, новенькие школы и больницы, шумные спортивные клубы и тихие библиотеки — поводов для гордости у меня имелось в избытке. Я был до безобразия юн, младше своих строителей, и постоянная этой разницы должна была сохраниться до их смерти… Но мой век оказался короче, нежели я мог тогда предположить.

Юность самоуверенна и цинична: я потешался над довлеющими вековыми традициями соседей — мои обитатели сами творили традиции. Наступившие тяжёлые времена посмеялись над неоперившимися представлениями. Старость живуча, в этом её сила. Опытный древний город выстоит в любую пору, прикрывшись бронёй огородиков и сараюшек. Ветхие устои оказываются прочнее цемента, связывая население воедино. Дряхлые сородичи досадливо скрипели, но держались.

А мои жители — потомки славных предков–созидателей, наследственно лёгкие на подъём — постепенно сбегали в поисках лучшей доли. Многие оставляли свой скарб, забирая лишь самое ценное. Беспризорная мебель сиротливо пылилась в покинутых комнатах, скорбно темнели лакированные полки, трескались полированные крышки пианино. Сиротели жилые дома, и брошенные домашние животные потерянно бродили у подъездов. Я начал чахнуть на глазах: ржавели аттракционы в парках, гнили скамеечки во дворах, рушились снаряды на школьных спортплощадках. Природа настойчиво оттесняла меня в забвение, съедая дороги, зарастающие бурьяном, превращая парки в леса, украшая на свой лад дворы зарослями колючего кустарника.

Последние уезжающие обрушили памятник Вождю на главной площади.

Тот день, когда строители торжественно водрузили скульптуру на постамент, стал днём моего рождения. С детства я олицетворял сурового каменного человека, указывающего вперёд, с родителями и собой… В день, когда его убили, умер и я.

Глава 21. Конструктор