Бедный Енох

— Нина! — спрашиваю я девушку, когда она ответила на вызов — вы получили инструкции от Фетисова. Он просто просил меня напомнить вам о них.

— Да — ответила мне Нина — получила. Спасибо, что вспомнили.

— Не за что! — и тут я все же решаюсь сказать ей что-то, что, как предполагаю, она воспримет как бессмыслицу — что? — я стараюсь придать голосу оттенок таинственности — не подвести ли вас до Домодедовского?

— Нет — ответила мне тогда Нина, как ни странно, кажется, поняв, о чем идет речь — да и мне вообще — на Митинское!

Пожелав девушке на прощание покоя, я заканчиваю разговор.

* * *

Едва оказавшись дома, вначале я долго прятал фетисовские деньги, а потом, на кухне — готовился зажечь свечу, подаренную им.

Найдя спички и поставив свечку на блюдечко, я некоторое время разглядывал ее, так что даже увлекся, а после — решил дажэе сфотографировать на память.

Свеча была черная и имела форму шара, внутри же, за черным парафином, она была заполнена оранжевым ароматизированным воском, из которого торчал темно-фиолетовый фитиль.

Свеча была исписана какими-то словами на латыни и украшена, как мне показалось, второпях нанесенными странными рисунками, которые, мне вспомнилось, раньше я видел во время своих тяжелых галлюцинаций на памятных камнях для сбора демонов.

Итак я, глубоко вздохнув и шумно выдохнув, зажег спичку.

ГЛАВА I.ХХVI

Как-то раз случилось, что я остался совершенно один в офисе «Контр-культуры». Редакторы разошлись по каким-то своим делам, секретарша была в отпуске, а девушка-бухгалтер ушла в налоговую.

Илья, наш главный редактор, позвонил мне на мобильный телефон и сказал, чтобы я никуда не отлучался до шести часов вечера и сидел на телефоне.

И я был доволен! Делать было совершенно нечего, так что я «сканировал» Интернет, попивал чаек и считал ворон.

Так получилось, что телефонных звонков в этот день тоже как-то особо не случилось, лишь один раз кто-то позвонил, неправильно набрав номер — и на этом, пожалуй, все.

Через большое окно комнаты, в которой в основном и просиживали в редакции редакторы внутрь помещения проникал солнечный свет, яркий и сильный, иногда казавшийся мне золотой водой. Он будто был жидким, плотным и тяжелым, своим теплым благом придавливая меня в кресле.

Разнежившись, как кот на печи, в полудремном состоянии я открыл книжку, и стал читать: